Я шёл по двору, переходя от одного магазина к другому. Обычное субботнее утро, ничего особенного — просто несколько мелких покупок.
Главной целью были фрукты. Магазин с овощами и фруктами находился совсем рядом, буквально в пятидесяти метрах. Но чтобы попасть туда, нужно было пройти через внутренний двор многоэтажек.
Магазины располагались удобно — прямо у подъездов, и чтобы дойти до нужного, нужно было подняться по короткому пандусу, уходящему вверх и вправо. У его основания — несколько ступенек и небольшое углубление, куда часто стекала вода после дождей.
День выдался до ужаса жарким. Солнце било в глаза так, что приходилось щуриться попеременно то правым, то левым глазом. Пот заливал лицо, и очки пришлось снять — стекла тут же покрывались каплями.
И вот, там, у начала пандуса, на старой лавочке, сидели четверо молодых парней. Точнее — трое расположились, а один стоял напротив.
На скамейке и возле неё валялись пустые бутылки — штук двенадцать, не меньше. Это сразу бросалось в глаза.
Но привлекло моё внимание не это…
Во-первых, бутылки были необычной формы — пузатые, такие я прежде не встречал. А во-вторых — неподалёку сидела кошка с крошечным котёнком, который прижимался к матери и испуганно смотрел на шумных людей. Чуть дальше — ещё два кота, настороженные, но не убегавшие. Они все глядели на парней, словно ждали чего-то, хотя те явно не имели еды.
Мимо, спеша по своим делам, проходили люди. Каждый торопился купить всё необходимое и поскорее вернуться домой. Прохожие недовольно косились на отдыхающих молодых ребят — тех, кто позволил себе просто сидеть, разговаривать и пить пиво, не спеша и не суетясь.
Слова, брошенные мимоходом, долетали до меня, ведь я стоял совсем рядом.
Кто-то называл их бездельниками, кто-то — алкоголиками, кто-то просто осуждал за то, что они, мол, ничего не делают. Казалось, сама их расслабленность вызывала у спешащих раздражение и злость.
Некоторые, проходя мимо, ещё и кошек отгоняли ногами, как будто животные виноваты в чьём-то плохом настроении. Осуждение, направленное на ребят, почему-то распространялось и на бездомных зверей.
Парней обвиняли во всех смертных грехах — будто из-за них во дворах заводятся блохи и тараканы, потому что они “подкармливают бездомных”.
Никто, абсолютно никто из десятков людей, прошедших мимо, не остановился. Никто не достал из пакета кусочек хлеба, сосиску или хотя бы печенье, чтобы накормить тех, кто ждал.
Коты сидели и надеялись. А ведь это было видно каждому.
Но не видели — только эти четверо. Они были увлечены своим разговором и не обращали внимания на окружающее.
Я сам не понял, почему замедлил шаг. Что-то в этой сцене задело. Может, предчувствие? Может, жалость? Может, просто желание вмешаться?
И вдруг один из прохожих, мужчина с большими пакетами, не стал обходить маму-кошку с котёнком — просто пнул её ногой.
Кошка жалобно вскрикнула, а котёнок жалобно запищал, вцепившись в её шерсть. Сердце сжалось, и я уже потянулся за кормом в сумке, чтобы подбежать и помочь, но…
Парни вдруг всё заметили. Один вскочил и бросился к кошке, второй побежал следом. Остальные тоже поднялись.
Они аккуратно подняли напуганную кошку и котёнка, посадили их на скамейку, гладили, успокаивали. Два других кота, видя это, подошли ближе.
— Подержите их, не отпускайте, — сказал тот, кто первый подбежал, и тут же побежал в магазин.
Минут через пять он вернулся — с несколькими большими банками кошачьего корма, бутылкой воды и одноразовой посудой. Парни разложили тарелки, налили воду и выложили еду. Кошки принялись есть с жадностью, словно давно ничего не пробовали. Только котёнок не спешил — он лежал в ладонях парня и не хотел слезать.
Прохожие тем временем продолжали высказываться — теперь уже о том, какие “бездельники и пьяницы” приучают уличных животных, а потом дети, мол, от этого болеют.
Я не выдержал. Одна женщина с мальчиком особенно громко возмущалась.
— А вы не пробовали просто мыть руки ребёнку перед едой? — спокойно спросил я.
Она злобно метнула взгляд и хотела что-то ответить, но мальчик потянулся к кошкам, и она поспешила увести его, продолжая отчитывать по дороге.
Тем временем парни уже собрались уходить. Тот, первый, нёс на руках маму-кошку, другой — котёнка. Остальные смеялись, подшучивая:
— Ну что, как объяснишь своей девушке нового “ребёнка с мамой”?
Он усмехнулся и ответил просто:
— Она у меня добрая. Поймёт.
Они ушли, а я подошёл к скамейке. Два кота, оставшиеся позади, настороженно посмотрели на меня. Я присел, достал угощение и сказал тихо:
— Всё в порядке, ешьте, ребята.
В этот момент мимо прошла женщина, бросив громко, чтобы я услышал:
— Вот ведь алкоголик! Сидит, рядом дети, а он с бутылками!
Я не стал отвечать. Ведь теперь пустые бутылки действительно стояли рядом со мной. Объяснять было бы бессмысленно.
Но я вдруг заметил надпись на них и рассмеялся — так громко, что женщина вздрогнула и ускорила шаг.
На бутылках большими буквами было написано: “Безалкогольное”.
Я поднялся и пошёл дальше, улыбаясь. Солнце уже не казалось таким беспощадным — оно стало мягким, тёплым. В небе запели птицы, откуда-то вдруг и сразу. Люди шли мимо, торопились, не замечая ничего.
А я думал о том, как мало нужно, чтобы день стал по-настоящему хорошим. Всего-то — несколько добрых ребят, которые не прошли мимо чужой боли, не отмахнулись и помогли.
И знаете, что я понял?
Те, кто называет себя “приличными людьми” и проходит мимо, — это именно те, кто вызывает у меня настоящее отвращение.
И если вы скажете мне: “Ты, значит, не любишь людей?” — я отвечу просто.
Я и не обязан их любить.
Вот и всё.
