— Я больше никогда не заведу собаку, — голос Елены Викторовны звучал сухо, без слёз, хотя недавно она плакала без остановки.
Она неспешно складывала в большой пакет всё, что осталось от Криса: его любимый плед, разноцветные игрушки, поцарапанные миски. Постороннему могло показаться, что она держится спокойно, но Дмитрий Артемьевич давно знал свою жену. Ее тишина не была признаком принятия — это была опустошённость, абсолютная внутри.
Крис появился в их доме, когда они только начали семейную жизнь. Им обоим было по двадцать три, впереди — планы, надежды, куча неопытных, но счастливых дней.
Прошли годы, родился сын Никита. Лена с Крисом провожали его сначала в детский сад, потом — в первый класс. В альбоме с цветастой обложкой хранились снимки тех лет — Никита с ранцем, Крис рядом, улыбающиеся лица.
Семнадцать лет пролетели, будто один короткий день.
Дима с Леной постепенно превратились во взрослых, серьёзных людей — в Елену Викторовну и Дмитрия Артемьевича. Никита успел вырасти в самостоятельного юношу. А Крис — состарился. Из когда-то подвижной таксы он превратился в слабого старичка: морда поседела, зрение почти исчезло, слух притупился. И в один морозный день он ушёл навсегда.
Лена рыдала, будто из неё вырывали часть жизни. Ни логичные слова о долгом собачьем веке, ни утешения о том, что ему уже было тяжело — ничто не помогало. Разум понимал, но сердце разрывалось.
Когда слёзы иссякли, Лена будто превратилась в статую. Она ходила на работу, возвращалась домой, что-то смотрела по телевизору, отвечала мужу. Но Дмитрий видел пустоту в её глазах — тишина поселилась внутри, тяжёлая и чёрная.
Он понятия не имел, как заполнить дыру, оставшуюся после Криса. Как вернуть ей живое чувство, а не механическое существование.
В семнадцать лет пережитая боль затягивается быстрее, чем в сорок. Возможно, поэтому первым, кто выбрался из тоски, был Никита.
— Мам, слушай, я тут группу нашёл — «Помощь таксам и не только», — однажды сказал он, заглянув в комнату. — Только не смотри на меня так! Подожди, дослушай! Там собачке дом ищут. Я даже заявку отправил…
— Никита, я же сказала ясно. Никаких собак. Больше.
— Мам, ну правда, перестань так себя мучить. Тебе плохо без Криса — я вижу. Но глянь на эту малышку. Её вообще хотели усыпить, просто за то, что родилась не в том месте. Она никому не нужна, кроме нас!
Елена взглянула на фотографию. Маленькая тёмная собачка, худенькая, с огромными глазами, прижалась к ножке стола, словно боялась исчезнуть.
— На Криса и правда не похожа… — тихо сказала она. — И точно не такса.
— Ну, может, прапрабабушка у неё была таксой, — усмехнулся Никита. — Но вообще — да, гибрид бульдога с гиппопотамом. Но посмотри, какая несчастная и милая! И главное — если не мы, то кто?
Лена ещё раз глянула на фото, вздохнула и подумала:
«Права ли я, отказываясь? Криса уже не вернуть. Но вот этой — я могу помочь».
— Ладно, — сказала она. — Удочерим таксину внучку. Мы ей нужны — и, кажется, она нам тоже.
Так в их доме появилась Мурка. Да, именно Мурка. Как она выбрала себе такое кошачье имя — загадка, но откликалась только на него. Елена, Дмитрий и Никита перебрали десятки «собачьих» кличек — ноль реакции.
— Джулия, Боня, Марта, Тина, Бетти! — перечисляли они.
— Может, попроще? — не выдержал Никита. — Жучка, Лайма, Мурка…
И тут щенок поднял голову.
— Мурка?! — удивился Дмитрий.
Собачка радостно затрусила к нему.
— Всё ясно, — сказал он. — Эта Мадемуазель — Мурка, и точка.
Черная проказница молниеносно прогнала в доме осевшую после смерти Криса тоску. С ней не соскучишься: то тапки сгрызёт, то книги «прочтёт», то декоративно «обновит» обои, то устроит «озеро» в коридоре.
И, к своему удивлению, Лена заметила: внутри стало теплее. Пустота исчезла, оставив после себя тихую, добрую грусть.
Она стала активной участницей той самой группы помощи, радовалась каждому пристроенному хвостику, мечтала помочь ещё большему числу собак, хотя и понимала, что всех не спасти.
Мурка тем временем выросла в очаровательную собачью даму — немного ревнивую, слегка капризную, но добрейшую и ласковую. Главным человеком она выбрала Никиту: подолгу лежала у него на коленях, приносила в подарок игрушки, свернулась клубком у ног, будто боялась потерять.
Казалось, вот оно — снова полное, счастливое тепло дома. Но, как выяснилось, история только начиналась…
Перед Новым годом Лена увидела Тучу. На фото — настоящая такса, черная, с длинным носом и печальными глазами. Её судьба сразу пронзила Елену Викторовну. Она влюбилась. И её не остановило даже то, что Туча — спинальница.
«Второй Новый год подряд эта собака встречает на передержке. Хозяевам она оказалась не нужна. От неё отказались. Посмотрите на Тучу — ну разве она не прелесть?» — читалась корявая подпись под снимком.
— Красивая… — почти беззвучно сказала Лена.
После этого она буквально перекопала интернет: изучила десятки форумов, перечитала с полсотни статей, часовыми переписками замучила людей, которые живут со «собаками на колёсах». Подготовилась — и пошла к мужу.
— Лен, ты же не можешь приютить всех страдальцев, — Дмитрий посмотрел на жену серьёзно, без осуждения, но с твёрдостью.
— Я и не пытаюсь спасти всех! — горячо возразила Лена. — Но её я могу спасти! Ты не понимаешь, она как будто ждёт именно нас! Я всё рассчитала, перечитала, собрала опыт других, узнала о спинальниках всё, что можно. Я справлюсь!
— А Мурка? — Дмитрий не отступал. — Ты уверена, что она примет новую собаку?
— Я уже продумала, как их познакомить. Дальше — пусть решают сами…
В большом сельском доме, где волонтёр Света держала передержку, чувствовалась предновогодняя суета. Казалось, даже хвостатые жильцы понимали: скоро праздник, а значит — возможно, будет чудо.
Туча в чудеса не верила. Кому нужна семилетняя такса да ещё с парализованными лапами? Бывшая хозяйка от неё открестилась. А ведь когда-то она носила её на руках, причитая:
— Какая же ты славная, угольная такая! Назовём тебя Ночкой… нет, Тучкой!
Имя прилипло. Но потом «Тучка» превратилась в «Тучу». Всё изменилось в тот день, когда она оскалилась на сынка хозяйки — мальчик решил проверить, как крепко держится её хвост.
Хозяйка взвилась:
— Колюшка, не плачь, родной! Сейчас эта вредина узнает, как рычать на моего мальчика!
Пятилетний «ангелочек», едва перестав реветь, уже гримасничал Туче за спиной и тряс кулаком. Такса поняла: держись от этого существа подальше.
Она пряталась под диваном, заползала за шкаф, укрывалась везде, куда только могла. Но мальчишка бесился и ябедничал:
— Туча не хочет со мной играть!
Тогда мать хватала швабру и выгоняла собаку:
— Ах ты вредина! Да чтоб тебя кто-нибудь забрал! Срычит ещё! Неблагодарная!
Годы шли, мальчик подрос, игрушки сменились на гаджеты, и Туча ему надоела. Но теперь она раздражала просто фактом существования. Он мог пнуть её в коридоре:
— Уйди, колбаса подгоревшая!
Или сорвать с дивана:
— Проваливай! Кто разрешил тут лежать?!
Или стукнуть носком ботинка, если она, по его мнению, «слишком медленно спускалась по ступенькам».
Мать молча закрывала глаза:
— Он же ребёнок…
Ребёнок рос, наглел и распоясывался. А у Тучи однажды просто отказали задние лапы. И бывшая хозяйка решила: «Пора усыплять».
Но, то ли из остатков совести, то ли из-за нежелания платить клинике, она дала собаке «шанс»:
— Размещу объявление. Если за неделю тебя заберут — повезло. Нет — судьба твоя такая.
Но судьба — не всегда слепа. Объявление увидели волонтёры «Помощи таксам». Так Туча оказалась в сельском доме.
Люди говорили, что это временно. Но Туча понимала: временность легко превращается в вечность.
Подходил уже второй Новый год в доме Светы. Хозяйка передержки хитро глянула на Тучу в тот морозный день:
— Пошли, красавица, у тебя гости! — сказала она, принарядила таксу в свитер и пристегнула коляску.
«Какие ещё гости? Она точно рехнулась?» — ворчливо подумала Туча.
На улице у машины стояла троица: двое мужчин и женщина.
— Выпускайте свою Мурку! — позвала Света. — Пусть знакомятся!
«Какая ещё Мурка? Только не кошка! Терпеть кошек не могу!» — насторожилась Туча.
Но из машины вылетело нечто совсем не кошачье — чёрный живой ураганчик на лапах.
Существо носилось по снегу, запутало поводок, подпрыгнуло к Туче и остановилось в сантиметре.
«Собака. Просто… странная», — определила Туча.
Гиперактивная собака сразу сунулась в нос:
— Ты чего? Почему сидишь? Я проверяю тебя — подойдёшь ли моим людям!
— А я вообще-то не уверена, что вы мне подходите! — огрызнулась Туча. Всё-таки такса.
— Да брось! — отрезала Мурка. — Они отличные! Я уже проверила. Меня любят. И тебя будут любить! Хозяйка вообще тобой бредит! Так что хватит дуться.
Туча подумала. И кивнула.
— Ну… раз бредит.
Но мысленно добавила: «Чудеса таки случаются под Новый год…»
Они ехали домой через снежную темноту. Мурка не сидела ни секунды — лезла к Никите, выглядывала в окно, обнимала воздух.
Туча спала на руках у Лены. И видела сон: её бывшая хозяйка, постаревшая и несчастная, плакала, а повзрослевший Коленька кричал на неё.
Машина тряхнула на ухабе.
«Что это? Пророческий сон? Карма? Или вселенная решила отметить задолженность?» — подумала Туча, просыпаясь. — «Хотя какая уже разница».
Но разница оказалась — да, сон сбывался. Через пару лет всё обернулось: избалованный сынок вырос, и все обиды вернулись к матери — уже в виде его злости.
Но это, как говорится, совсем другая история…
