Степан Ильич брел по аллее в парке размеренно, без суеты. Спешить ему было не к чему — за плечами шестьдесят с лишним, а в пустой квартире его никто не ждал. Рада шла рядом, припадая на задние лапы, то и дело задерживаясь у очередного куста. Овчарка постарела — морда поседела, движения стали медленнее. Две души на закате — он и она.
— Что, подруга? — Степан погладил собаку по голове. — Может, домой?
Но Рада вдруг остановилась как вкопанная. Уши поднялись, нос заметно задрожал.
— Что случилось?
Не успел он опомниться, как собака рванула так резко, что поводок обжег ему ладонь. Степан еле устоял на ногах.
— Рада! Назад, стоять!
Но та будто обезумела — тащит его в сторону густых зарослей акации, лает, скулит, тянет всей тушей.
— Да что ж ты там учуяла?! — выдохнул Степан, пытаясь ее остановить, но сил уже не хватало.
И вдруг он заметил — в тени кустов свернулся комком человек. Молодой парень, лет двадцати пяти, не больше. Лицо в запекшейся крови, рубашка порвана.
— Господи…
Степан опустился на колени, пальцы задрожали.
— Сынок? Живой ты?
Парень слабо застонал, приоткрыл один глаз — второй был залит синяком.
— Скорую… — прохрипел он.
— Уже, уже! — Степан шарил по карманам в поисках телефона. Руки не слушались, будто чужие.
Наконец, набрал 103.
— Алло! Здесь человек избит! Парк на Комсомольской, скорее!
Он повесил трубку, снял куртку, укрыл парня.
— Потерпи, парень. Помощь близко.
— Кот… — парень с трудом заговорил. — Дома… один…
— Какой кот?
— Соседка… у неё ключ. Квартира сорок три. Пусть накормит… кота.
— Адрес?
— Садовая… дом двенадцать.
Степан замер. Садовая, двенадцать? Неужели…
— Соседка… сорок пятая… — парень обмяк, закрыв глаза.
Сорок пятая. Сердце ухнуло вниз. Ведь это та самая квартира. Квартира, где осталась жить она. Его бывшая. После развода. Господи, какой поворот.
Вдалеке уже слышалась сирена. Рада сидела, прижавшись к Степану, будто чувствовала напряжение.
Он понял: придётся туда идти. Впервые за пять лет.
Степан остановился перед входом на Садовой. Пять лет он не поднимался по этим ступеням.
— Дурак, — пробормотал он. — Мог бы отказаться. Сказать, что не в силах.
Но не сказал. Потому что тот парень смотрел на него с надеждой. И ради какого-то голодного кота он вернулся сюда.
Рада легонько подтолкнула его носом.
— Ладно. Идём.
Лифт все так же не работал — как и пять лет назад. Некоторые вещи действительно не меняются.
Степан поднимался пешком. Дышал тяжело — сердце стучало, то ли от подъёма, то ли от мысли о встрече.
Четвёртый этаж. Перед сорок пятой он замер. Поднял руку. Опустил. Снова поднял.
— Ну что ты? Постучи уже, старый дурак.
Постучал. Сперва тихо. Потом громче.
Дверь открылась.
И время остановилось.
Вера. Его Вера. Те же серые глаза. Русые волосы, чуть побелевшие у висков. Морщинки у рта. И та же невероятная мягкость в чертах.
— Степан?.. — голос дрогнул.
Он не мог говорить. Только смотрел.
— Ты… зачем?..
Степан сглотнул.
— В парке… парень избит. Просил кота покормить. Квартира сорок три. Сказал, что ты — соседка…
— Женя?.. — Вера побледнела. — Что с ним?
— Скорую вызвал. Увезли. Кажется, выкарабкается.
Вера прижала ладонь к груди.
— Боже… Он сегодня шёл на работу, как обычно. Как же…
— Сказал, кота жалко, — повторил Степан. — Беспокоится.
— У него Мурзик, — кивнула она. — Конечно, я схожу.
Она вышла из квартиры, направилась к двери напротив. Но вдруг обернулась:
— Степан… спасибо тебе.
Он кивнул.
Она открыла сорок третью квартиру. Слышно было:
— Мурзик! Иди сюда, котик.
Степан остался в коридоре. Рада села у его ног, положила морду на ботинок.
Вера вышла с рыжим котом на руках.
— Бедолажка, наверно проголодался… — она прижала кота. — Пойдём ко мне.
И вдруг:
— Степан… хочешь чаю?
Он вздрогнул.
— Что?
— Ну… чаю. Или кофе.
Нужно было отказаться. Сразу. Развернуться. Уйти.
— Давай, — произнёс он.
И вот они сидят на той самой кухне. Где когда-то начинали утро. Где ругались, смеялись, мечтали.
Вера дрожащими руками наливает чай.
— С сахаром?
— Два, — автоматически ответил он. А потом добавил: — Ты помнишь.
— Помню.
Мурзик устроился на подоконнике, вылизывая лапу.
— Как ты? — спросила Вера.
— Живу, — пожал он плечами. — А ты?
— Тоже.
Тишина накрыла их, как старая знакомая.
— Рада заметно изменилась, — Вера взглянула на собаку, дремавшую у входа.
— Время не щадит никого. Мы вместе с ней поседели, — ответил Степан.
Вера слабо улыбнулась. Улыбка получилась грустной, будто издалека.
— Степан… я хочу попросить у тебя прощения. За всё.
Он приподнял взгляд, удивился.
— За что именно?
— За то, что тогда не выдержала. Когда ты пропадал на работе, я осталась одна. Мне казалось, что ты просто перестал меня любить.
— Вера…
— Подожди, не перебивай. Потом я осознала, что ты старался ради нас. Ходил на три смены, чтобы нам было легче. А я вела себя, как обиженная девчонка, требовала внимания ежеминутно.
Степан крепче сжал кружку в руках.
— Я тоже виноват. Думая о деньгах, перестал видеть главное. Забыл, что рядом со мной человек, который меня любит. И потерял это.
Вера вытерла влажные глаза.
— Иногда думаю, если бы мы тогда просто сели и поговорили… по-настоящему.
— Знаешь, я тоже так думал. Не раз.
Она посмотрела прямо, глубоко, будто пытаясь что-то разглядеть в нем.
— Скажи… а не поздно теперь?
Сердце болезненно дернулось.
— Не знаю, Вера. Может — нет.
Мурзик, уютно расположившийся на подоконнике, внезапно спрыгнул, подбежал к Степану и потерся о его ноги.
— Похоже, ты ему пришелся по душе, — усмехнулась Вера.
— У меня с животными взаимопонимание. В отличие от людей.
— Это неправда, — тихо возразила она.
Он поднял глаза.
— Знаешь… приходи ещё, — почти выпалила Вера. — Женя пока в больнице, Мурзика нужно кормить. Я часто задерживаюсь, у меня смены. Ты мог бы заходить, проверить его.
Степан сразу понял — это не только о коте.
И всё же сказал:
— Хорошо. Я приду.
И он действительно стал приходить. Сначала — будто в гости к коту. Но вскоре всё изменилось. Вера стала задерживать его за чаем. Потом — звать к ужину. А через неделю они уже сидели вдвоём, допоздна болтая, вспоминая.
Как познакомились. Как собирали мебель в первую квартиру. Как смеялись над житейской ерундой.
Как всё рухнуло.
Рада подошла к Вере, положила морду ей на колени.
— Она скучала по тебе, — неожиданно сказал Степан. — Первые месяцы после развода ходила из угла в угол. Скулить начинала. Всё ждала, что ты появишься.
Вера провела рукой по седой шерсти собаки. По щекам хлынули слёзы.
— А я скучала по вам обоим.
Степан поднялся, подошел ближе. Опустился перед ней на одно колено.
— Вера… а если попробовать снова?
Вера вздрогнула, будто её обдало холодным воздухом.
— Что ты сказал?
— Давай попробуем заново. Мы ведь уже другие. Мудрее. Может, сейчас у нас получится?
Вера всмотрелась в него. Долго. Внимательно.
— А если снова всё сломаем? Если опять разбежимся по разным углам?
— А если наоборот? Если в этот раз всё получится?
Она прикрыла лицо руками.
— Я не знаю… я боюсь.
Степан осторожно обнял её, словно прикоснулся к чему-то хрупкому.
— Никто не заставляет бежать. Просто попробуем. Без клятв, без ожиданий. Просто — вместе.
Вера прижалась к нему.
— Хорошо. Давай попробуем.
Прошло ещё две недели.
Женя выписался. Степан привёл его домой, помог подняться по лестнице — тот всё ещё держался за бок, морщился от боли.
— Спасибо вам, — поблагодарил он, открывая дверь. — Если бы не вы, не знаю, где бы я сейчас был.
— Не стоит, — отмахнулся Степан. — Это Рада нашла. Я просто сделал звонок.
— Но вы остались с ним до скорой. Позаботились о коте. И Вера Николаевна сказала, что вы приходили каждый день.
Степан смутился.
— Так… само получилось.
Вечером Степан снова заглянул к Вере.
Она встретила его в тёплом халате, волосы чуть растрёпаны, на лице — усталая, но искренняя улыбка.
— Заходи, — сказала она. — Ужина хватит на двоих.
Он вошёл. Повесил куртку. Присел.
— Вера…
— Что случилось?
Он поднялся, подошёл ближе. Взял её руки в свои.
— Я люблю тебя. Любил всегда. И хочу, чтобы ты вернулась. Не временно. Совсем.
Её глаза заслезились.
— Вернуться?
Он кивнул. Она прижалась к нему.
Через неделю Вера приехала. С двумя сумками и коробкой книг.
Рада не выдержала — с визгом бросилась к ней. Облизывала руки, прыгала от радости.
— Да, моя хорошая, я вернулась, — Вера смеялась сквозь слёзы. — Теперь навсегда.
Степан смотрел на них — на жену и собаку — и понимал: вот оно. Так и выглядит счастье.
Вечером они сидели на кухне, пили чай, болтали ни о чем и обо всём сразу.
— Кстати, — вдруг вспомнила Вера, — Женя звонил. Предлагает прийти в гости. У него девушка появилась. Та самая медсестра из больницы.
Степан хмыкнул:
— Вот это судьба.
— Да уж, — кивнула Вера. — Говорит, если бы не тот удар, может, никогда и не встретились бы.
— Забавно, — сказал Степан. — Если бы не Рада, всё могло бы быть иначе. И мы с тобой тоже.
Вера положила руку на его ладонь.
— Видимо, так и должно было быть.
Рада подняла голову, посмотрела на них и негромко гавкнула. Будто сказала: «Вы просто слишком долго шли домой».
