Кошка была ярко-рыжей масти, худой и измождённой. Когда её подобрали у подъезда, никто даже не задумался о том, что она носит котят. Выглядела она скорее как тень самой себя, чем как будущая мама.
Уже дома выяснилось, что кошка слепая. При этом глаза её казались совершенно обычными, без мутности и повреждений. Ветеринар лишь развёл руками: причину установить можно, а вот помочь — нет.
Прошло немного времени, и в коробке с мягким пледом появились пятеро очаровательных малышей. Все — огненно-рыжие, тёплые и живые, словно маленькие язычки пламени.
В этом доме жила большая овчарка по имени Мона. Она сразу приняла новую обитательницу, а когда на свет появились крошечные комочки, окончательно взяла семью под свою опеку. Мона подолгу сидела рядом с коробкой, облизывала и кошку-маму, и её малышей, словно стараясь оберегать каждого.
Когда котят подрастили, их начали раздавать. Четверых забрали в добрые руки буквально за один день. Люди восторгались их яркой шерстью, глазками и упитанными лапками.
Но был один малыш, на которого никто не смотрел с восхищением. Он родился странным: разного цвета глаза, уши будто от двух разных кошек, серо-рыжая шерсть, словно запачканная. А главное — почти отсутствующий хвост, всего короткий обрубок.
Каждый, кто приходил за котятами и видел его, брезгливо отворачивался и говорил одно и то же:
— Фу… какой уродец.
Котёнок тяжело переживал это, хотя мать была рада, что один из её деток остаётся рядом. Причины её не волновали — важно было лишь то, что она могла прижать его к себе.
Малыша назвали Бодхи. Свои переживания он доверял лишь Моне. Он садился у большого зеркала во всю стену и долго «разговаривал» с ней. Мона подходила, ложилась рядом, облизывала его и терпеливо слушала.
— Я некрасивый, — горько жаловался он. — Меня никто не захочет взять. Кто пустит такого, как я, к себе домой?
Мона успокаивала его по-своему. Она «говорила», что необычность — не уродство. Разные глаза, смешная шерсть и короткий хвост ничего не значат, если внутри есть сердце.
Со временем Бодхи перестал подходить к зеркалу. Смотреть на своё отражение ему было больно.
Мама-кошка ласкала его и согревала, отдавая всю любовь, предназначенную пятерым. Она ничего не видела, но чувствовала. О своих страхах Бодхи ей не рассказывал — он знал, что ей и так тяжело. Когда-то человек ударил её по голове палкой просто ради забавы, и с тех пор боль не отпускала.
Мона, услышав эту историю, темнела взглядом и рычала так, что дрожали стены.
Время шло, осень приближалась, а Бодхи по-прежнему никому не был нужен.
Он любил сидеть с мамой на балконе. Он смотрел на птиц и людей, на жёлто-красные листья, а она слушала мир и грелась в редких лучах осени. Однажды кошка задремала там одна. Вечером пошёл дождь, дверь закрыли, а Мона и Бодхи уснули, прижавшись друг к другу.
Утром…
Кошки нигде не было. Мона сразу всё поняла. Она пыталась звать её, металась, бросалась на дверь балкона. Бодхи стоял рядом и тихо плакал от страха. Мона била дверь до тех пор, пока замок не поддался.
Кошка-мама лежала в углу балкона, промокшая и дрожащая. Мона осторожно взяла её зубами и перенесла на диван, стараясь согреть. Вечером люди отвезли её в клинику.
Капельницы, уколы, несколько дней лечения — и кошка выжила. Но головная боль усилилась… и вдруг произошло чудо.
Сначала она начала различать свет. Потом — окна. Она металась по квартире, ловя лучи. Врач был поражён и назначил новое лечение.
Спустя несколько недель, в одно солнечное осеннее утро, она увидела мир ясно и ярко. Солнце, комнату, Мону…
И своего котёнка.
Она прижала подросшего Бодхи к себе и шептала:
— Какой же ты у меня красавец. Самый прекрасный на свете.
Позже Бодхи подошёл к зеркалу. Из отражения смотрел уже другой кот — уверенный, сильный. Он повернулся к Моне и сказал:
— Я всегда знал, что я красивый.
Мона лизнула его, как делала всегда.
Теперь, глядя на свои разные уши, глаза и короткий хвост, Бодхи больше не сомневался.
Он точно знал: он самый красивый на свете.
Потому что так сказала мама. А мама всегда знает.
