Бригадир Дмитрий К., известный в определённых кругах под кличкой Димон Тамбовский, давно находился по ту сторону закона. Когда-то он был перспективным спортсменом, боксёром с большими шансами на успех, но серьёзная травма поставила крест на спортивной карьере. В поисках лёгких денег и внешнего блеска он свернул не туда и постепенно оказался на кривой дороге.
В самом начале девяностых, перебравшись «по делам» из родного Тамбова в Санкт-Петербург, Дмитрий не только не расстался с криминальными привычками, но и сделал их основным источником дохода. Большой город манил возможностями, а старые принципы в новой среде лишь укрепились.
Молодые, крепкие парни буквально вырывали себе место под солнцем в богатом мегаполисе. Всех тянула красивая жизнь. Рэкет, стрелки, разборки, сомнительные поездки и бесконечные ночные гулянки заполняли их дни и ночи. О морали никто не задумывался — значение имели только деньги, и ради них шли напролом, надеясь, что удача не отвернётся.
Если фортуна была благосклонна и позволяла этим «робин гудам» уцелеть и удержать награбленное, счастливчики жили широко, шумно и без оглядки. Правда, такая жизнь редко бывала долгой. Удача — дама капризная, и тем, кому она внезапно поворачивалась спиной, приходилось расплачиваться: хирурги сутками стояли у операционных столов, выписывая молодых инвалидов, а угрюмые надзиратели открывали двери переполненных камер.
Для тех же, кого судьба покидала окончательно, без устали работали могильщики на городских кладбищах. Скульпторы и гравёры высекали имена на мраморе и граните, священники отпевали безвременно ушедших, а родные ставили свечи перед иконами, крестясь и молясь за упокой. Так или иначе, «красивая жизнь» обеспечивала работой многих в те смутные годы, когда в Петербург стекались искатели удачи со всех уголков огромной страны, потерявшей ориентиры в водовороте перемен.
Однажды друзья-земляки подарили Димону трёхмесячного белоснежного щенка бультерьера. Дмитрий с детства любил собак и доверял им куда больше, чем людям, ценя их преданность и неподкупность. В его системе координат они значили гораздо больше человеческих отношений.
Подарок преподнесли на двадцатипятилетие, которое отмечали с размахом за городом. Щенок был с документами и уже имел имя — Пашка. На его шее красовалась золотая цепочка вместо ошейника и жетон с гравировкой: «Павел Дмитриевич Тамбовский». Посмеявшись, Дмитрий обнял малыша и поднял тост за нового члена бригады — Пашку Тамбовского.
К тому времени у Дмитрия уже была собственная квартира, куда он и привёз сонного щенка после гуляний.
— Осваивайся, брат, завтра разберёмся, — бросил он.
Пашка вёл себя так, словно жил здесь с рождения: деловито обошёл комнаты, попил воды и устроился на диване у окна. Наутро хозяин отправился на рынок, накупил говяжьей вырезки, яиц, творога и целую гору собачьих принадлежностей.
Щенок рос стремительно. Пока Дмитрий отсутствовал, за ним присматривал проверенный помощник. Прогулки, тренировки, отличное питание — на этом не экономили. Вскоре Пашка превратился в мощного, мускулистого красавца с фирменной бультерьерской улыбкой, умиляющей хозяев и пугающей окружающих.
Соседи побаивались Дмитрия и раньше, а с появлением такого пса и вовсе старались держаться подальше.
— Боятся — значит уважают! — смеялся он.
Лишь дети с восторгом показывали пальцем: «Смотрите, белая лошадка идёт!»
Хозяин воспитывал Пашку по законам волчьей стаи, приучая к жестокости и недоверию.
— Никому не верь! Рви первым! Докажи, что ты чего-то стоишь! — повторял он. — За красивую жизнь нужно драться насмерть!
На выездах за город Дмитрий брал пса с собой и тренировал на «коллегах». Пашку привязывали к дереву, дразнили, травили, доводя до бешенства. После таких «уроков» он несколько дней сидел угрюмый, рычал на любой звук, но снова с готовностью ехал с хозяином — лишь бы быть рядом.
Знакомая Дмитрия, Настя, шившая одежду для собак, смастерила Пашке зимний комбинезон и спортивный костюм с шапочкой под модный тогда «Adidas».
— Реальный пацан! — оценили друзья новый образ.
Самыми счастливыми для Пашки были дни, когда он ездил с хозяином по делам. В спортивном костюме, сидя у окна чёрного «мерса», он вызывал восхищённые и уважительные взгляды прохожих.
В остальное время пёс ждал Димона дома, часами дежуря на подоконнике. Он смотрел на улицу с тоской и надеждой, вслушиваясь в каждый звук, мечтая услышать шум мотора и шаги того единственного, ради кого жил.
И всё же, несмотря на навязанную жестокость, Пашке, как любому живому существу, иногда отчаянно хотелось ласки. Особенно по ночам, когда во сне ему мерещилась мать и её тёплый, спокойный бок. Тогда он тихо забирался на кровать, осторожно подползал к руке спящего хозяина, стараясь положить её себе на голову — вдруг погладит, пусть даже во сне.
Через пару лет Пашка окончательно заматерел. Страх был ему незнаком. Выстрелы, гром, толпа — ничто не пугало пса, у которого, вопреки природе, отсутствовал инстинкт самосохранения. Было лишь одно стремление — всегда быть рядом с хозяином и защищать его любой ценой. В квартиру он впускал только помощника Дмитрия и двух проверенных бойцов.
Однажды весенним днём в опорный пункт позвонила взволнованная женщина и сообщила молодому участковому Алексею В., что в квартире напротив слышала хлопки, похожие на выстрелы. Дверь приоткрыта, на лестнице и площадке кровь. Она попросила срочно проверить.
Алексей знал, чья это квартира, поэтому сразу связался с отделом, проверил оружие и поспешил на место. Достав пистолет, он осторожно вошёл внутрь. Из кухни доносилось глухое рычание. На полу лежал хозяин квартиры, а рядом сидел Пашка — окровавленный, с разбитой головой. Пёс мгновенно бросился на участкового, но выстрел настиг его в прыжке, и тяжёлое тело рухнуло на пол.
Подтянулись оперативники, квартира быстро наполнилась людьми. Пульс у Дмитрия прощупывался едва заметно, но он был — сразу же вызвали «скорую помощь».
Пашка внезапно приоткрыл один глаз, и Алексею показалось, что тот смотрит прямо на него. Он пытался отвести взгляд, но не мог: какая-то непонятная сила притягивала его к этому пылающему болью, обидой и ненавистью собачьему глазу. Пёс, тихо скуля, пополз к лежащему хозяину.
— Да пристрели ты его уже, чего смотришь! Сейчас всё здесь затопчет! — раздражённо бросил старший из оперативников.
— Он ни при чём. Я уберу его, — хрипло ответил побледневший офицер.
Алексей зашёл в комнату, сорвал с кровати покрывало и, аккуратно завернув Пашку, словно в кокон, оттащил его в сторону, подальше от происходящего.
Позже подъехал кинолог Саша с овчаркой Грэем. Однако пёс вывел проводника лишь к обочине соседней улицы и беспомощно остановился. Было ясно: нападавший, которого Пашка успел покусать, скрылся на машине.
Когда все формальности были завершены и квартиру начали опечатывать, участковый не находил себе места. Его разъедало чувство вины перед тяжело раненым псом. Он переговорил с кинологом, тот взглянул на Пашку и коротко приказал:
— Поехали.
На старенькой Сашиной «жигулёнке» они помчались в ветеринарную клинику. Умный Грэй нервничал, словно понимая происходящее, и поскуливал в такт редкому, хриплому дыханию раненого собрата.
К счастью, Пашка пережил сложную операцию. Целую неделю он балансировал между жизнью и смертью, но молодой, крепкий организм взял своё — пёс начал поправляться.
Алексей забрать собаку не мог: дома был маленький ребёнок. Саша согласился приютить Пашку у себя — холостяцкая квартира позволяла. Благодаря профессиональным навыкам он нашёл к псу подход, но настоящей дружбы не вышло: бультерьер, как и положено его породе, безумно тосковал по хозяину.
Дмитрия удалось спасти. Почти полгода он провёл в больнице. Молодой мужчина навсегда остался инвалидом: любое движение давалось ему с трудом, словно тело жило в замедленном режиме. Мощный когда-то Димон больше не подчинялся самому себе. Его бывшие «соратники» нашли человека, пытавшегося его добить, быстрее милиции — и вынесли приговор.
Вернувшись домой, Дмитрий узнал от соседки о судьбе Пашки и отправился в опорный пункт.
— Где моя собака? Он жив? Я всё оплачу. Он мне жизнь спас, не дал добить. Верните Пашку.
— А справишься? — с сомнением спросил офицер.
— Если не смогу — отдам надёжному человеку, с документами.
— Ладно. Завтра утром привезём. Будь дома.
— Ты шутишь, лейтенант? Куда мне теперь деваться — только дома и сидеть, — горько усмехнулся Дмитрий.
Пашка будто почувствовал предстоящую встречу с тем единственным. Всю ночь он не спал, а утром они снова увиделись. Истосковавшийся грозный пёс со шрамом на голове от радости даже сделал лужицу — с ним такого не случалось даже в щенячьем возрасте.
Жизнь постепенно вошла в спокойное русло. Пусть она уже не была прежней, роскошной, но стала тихой и размеренной. Всё могло бы сложиться неплохо, если бы Дмитрий не начал пить.
Друзья постепенно отдалились: нет общих дел — нет и дружбы. Алкоголь, обещающий сладкое забвение, незаметно стал частью его жизни, разрушая тело и душу. Деньги закончились, пенсии по инвалидности катастрофически не хватало. Дмитрий продал любимую машину и всё ценное, что ещё оставалось.
Спустя год летним утром Алексей ехал по делам на другой конец города и в подземном переходе метро случайно увидел Дмитрия с Пашкой среди уличных попрошаек. После перевода в отдел он давно потерял их из виду.
Дмитрий в надвинутой на глаза бейсболке, небритый, опухший, дрожащими руками держал поводок. На другом конце сидел грязный, похудевший Пашка с всё той же «улыбкой», но ставший каким-то жалким. Перед ними лежала коробка с мелочью и картонка с надписью: «Помогите героям войны!»
Алексея поразили эти перемены. Оба пропадают, мелькнула мысль. По своим каналам он разыскал адрес матери Дмитрия и написал ей письмо, указав координаты сына.
Через неделю мать, рыдая, позвонила Дмитрию. Они долго говорили, а Пашка сидел рядом и удивлённо наблюдал, как по лицу сурового хозяина катятся солёные капли, падая ему прямо на морду.
Ещё через неделю, ближе к вечеру, в дверь позвонили.
— Открыто! — крикнул Дмитрий, с трудом поднимаясь из кресла.
— Митя, это я… — раздался голос матери с порога.
Пашка молнией рванул к двери.
— Нельзя! — закричал Дмитрий, но было поздно.
Пёс бросился к пожилой женщине с дорожной сумкой, уткнулся ей в ноги и, доверчиво прижавшись, замер.
Квартиру продали быстро. Дмитрий купил машину, загрузил вещи и вместе с матерью и Пашкой уехал на родину. На заднем сиденье, устроившись на коленях у новой хозяйки, спокойно дремал счастливый Пашка, уткнувшись в тёплые, ласковые руки и время от времени поглядывая на хозяина за рулём.
Пашка не понимал, что происходит и что ждёт впереди, но, как и Дмитрий, теперь твёрдо знал: вот она — настоящая красивая жизнь. Всё остальное было обманом.
За всё в этой жизни рано или поздно приходится платить. Они расплатились полностью.
