Его звали Рамон де Мадуро де Куэлья. Он происходил из древнего и уважаемого рода, и вместе с громкой фамилией унаследовал внушительное состояние: просторное поместье на окраине города, утопающее в старинном парке, а также мощную строительную компанию с сотнями работников, заводами, фабриками и всеми необходимыми разрешениями. Проще говоря, денег у него было столько, что хватило бы на несколько жизней.
Само поместье носило название «Райское место», но райским оно было лишь для хозяина. Рамон оказался человеком отвратительного нрава. Вместе с капиталами и недвижимостью ему достались надменность, презрение к людям, уверенность в собственной исключительности и грубость, переходящая в жестокость. Он искренне считал себя выше окружающих и не видел причин это скрывать.
Прислуга в «Райском месте» не задерживалась дольше месяца. Люди не выдерживали криков, унижений и постоянных придирок. Вскоре в городе не осталось ни одной компании, занимающейся подбором домашнего персонала, которая бы не рассорилась с Рамоном. Последней каплей стал звонок от Мерседес де Боро — владелицы крупнейшего агентства по трудоустройству. Несмотря на своё благородное происхождение, она шипела в трубку от злости и прямо заявила, что больше не намерена отправлять людей туда, где над ними издеваются. После этого она просто повесила трубку.
Так Рамон де Мадуро остался в огромном доме совершенно один. Никто больше не хотел находиться рядом с ним. Одиночество лишь усиливало его злобу, и теперь он срывался на сотрудниках собственной компании. Увольнения следовали одно за другим — за неудачный взгляд, лишний вопрос, опоздание на минуту, просьбу о прибавке или просто за несогласие. Атмосфера в фирме стала такой же невыносимой, как и в его доме.
Даже в клубах для состоятельных людей с ним старались не общаться. В церкви, куда Рамон ходил по привычке, люди при его появлении вставали и пересаживались подальше или предпочитали стоять в проходе. Единственным местом, где его ещё терпели, оставались собрания владельцев предприятий. Там обсуждали дела, затем следовал роскошный ужин, танцы с приглашёнными красавицами и ночь в дорогом отеле. Деньги позволяли многое.
Во время одной из таких поездок участников вывезли на вершину горы, откуда открывался потрясающий вид на закат. Это место находилось совсем рядом с «Райским местом», что удивило Рамона. Охрана и организаторы строго предупреждали: отходить от площадки опасно. Но он, как всегда, проигнорировал все запреты. Ему было безразлично мнение слуг и охранников — кто они такие, чтобы указывать ему?
Резко ответив всем, кто пытался его остановить, Рамон ушёл в сторону. Те, кто отвечал за его безопасность, лишь зло сплюнули ему вслед. И спустя несколько минут он сорвался в ущелье — всего в двадцати метрах от тропы. Это была другая сторона горы, начало огромного разлома, откуда поднимался тёплый воздух, создавая иллюзию волшебного заката.
Очнулся он только на следующий день. Правая нога оказалась сломанной в области лодыжки — закрытый перелом, но боль была невыносимой. Телефон не ловил связь, батарея быстро села, а силы уходили. Он понял: никто не знает, куда он ушёл, и помощи ждать неоткуда.
Неподалёку журчал ручей. Ползком, преодолевая боль, он добрался до воды и утолил жажду. Голод же напомнил о себе почти сразу — последний раз он ел ещё накануне. Рамон кричал, звал на помощь, пока не сорвал голос. Прошло три дня. Он съел всю траву и листья, до которых смог дотянуться. Мысли о смерти становились всё навязчивее.
В полубреду ему начали являться умершие родственники. Они шептали, что давно ждут его, что он никому не нужен, никого не любил и потому был всеми ненавидим. Он просыпался в ужасе, кричал, чтобы услышать собственный голос. Ночные звери в страхе разбегались.
Постепенно пришло осознание: это конец, который он сам себе устроил. Он понял, что известие о его смерти никого не опечалит. Возможно, даже порадует. И тогда он перестал думать о спасении тела и начал молиться — не о жизни, а о прощении. Он просил прощения у всех, кого обидел, унизил, лишил работы. Их лица вставали перед ним ясно и мучительно. С него словно слетела броня, за которой он прятался всю жизнь.
Он не просил Бога о чуде, считая себя недостойным. Он лишь молил о прощении и покое для души. Наутро он проснулся от боли в ноге и странного ощущения чужого взгляда. Открыв глаза, он вскрикнул. Перед ним стоял большой старый пёс — когда-то рыжий, теперь почти седой. Рамон попытался что-то сказать, но смог издать лишь слабый стон. Пёс внимательно осмотрел его, понюхал ногу и ушёл. А Рамон вновь потерял сознание… но ненадолго.
Его разбудило странное ощущение — что-то мягко, но ощутимо ударило по лицу. Рамон распахнул глаза и увидел перед собой рыбу. Небольшую, но вполне съедобную. Не раздумывая ни секунды, он схватил её и, разрывая мясо зубами и руками, проглотил всё за считанные минуты.
Мысль о том, что рыба была сырой, даже не возникла. В этот момент рядом появился пёс. И вдруг Рамон, сам не понимая почему, разрыдался. Он прижал животное к себе, уткнулся лицом в грязную, свалявшуюся шерсть и долго не мог успокоиться.
Так, всхлипывая и вздрагивая, он и уснул. Сквозь сон он умолял пса не уходить, остаться рядом до самого конца, который, как ему казалось, был уже совсем близко. Но у судьбы, а может, и у пса, были иные планы.
Старый рыжий помощник начал регулярно приносить ему добычу: рыбу, корешки, ягоды, какие-то плоды. День за днём силы понемногу возвращались. Через несколько суток Рамон уже чувствовал себя заметно крепче.
В одном из карманов он нащупал зажигалку. Ползая на четвереньках по дну каньона, он собирал сухие ветки, разводил костёр, и они с псом сидели рядом, греясь у огня, пока Рамон жарил рыбу.
Спустя ещё несколько дней пёс притащил откуда-то длинную ровную палку и вторую — покороче. Рамон давно перестал говорить вслух. Он понимал своего спутника без слов — по взгляду, по наклону головы, по едва уловимому внутреннему ощущению, которое невозможно описать.
Он сразу понял, что нужно делать. Лёг на землю, снял пиджак и рубашку, разорвал их на полосы. Из короткой палки соорудил подобие шины для сломанной ноги, а длинную приготовил как опору для ходьбы.
Но ещё три дня он не решался отправиться в путь. Пёс продолжал кормить его, а Рамон собирался с силами. И вот однажды они всё-таки двинулись.
Он шёл, крича от боли и слабости, а рядом был пёс, который подталкивал его своей большой седой головой. Они двигались медленно, делая остановки там, где находили воду, и ели то, что удавалось добыть четвероногому спутнику.
Этот путь занял ровно неделю — неделю боли, страха, надежды и полузабытья. В горячечном мареве Рамону мерещились родители: он спорил с ними, убеждал, что ещё не всё потеряно, а они лишь качали головами, не веря ему.
На исходе седьмого дня, когда силы и надежда почти оставили его, человека заметили с вертолёта. Это был не поисковый рейс — Рамона давно перестали искать, ожидая лишь положенный срок, чтобы официально признать погибшим. И, по правде говоря, это мало кого волновало.
Его увидели туристы с экскурсионного вертолёта. Через несколько часов альпинисты спустились на дно каньона, подняли Рамона и доставили к шоссе, где уже ждала скорая помощь. Но он отчаянно сопротивлялся — плакал, кричал, вырывался и требовал, чтобы подняли и его пса.
— Рыжего… старого… с седой шерстью… — захлёбывался он слезами.
Он успокоился лишь тогда, когда один из санитаров уверил его, что собака рядом. После уколов Рамон уснул. А очнувшись, увидел вокруг врачей и полицейских. Они внимательно выслушали его рассказ о псе, и психиатр мягко сказал, что никакой собаки с ним не было. Съёмка с вертолёта это подтверждала.
Рамон не поверил. Он настоял, чтобы ему показали запись. Он смотрел внимательно, но пса там действительно не было. Тогда он решил, что тот просто спрятался.
После выписки он нанял альпинистов и неделями прочёсывал ущелье, надеясь найти своего спасителя. Но поиски не дали результата. И когда последний день подошёл к концу, а группа уехала, оставив Рамона одного у его роскошного автомобиля, из кустов выбежала большая худощавая светло-коричневая собака.
Рамон упал на колени, прижал пса к себе и благодарил Создателя, не сдерживая слёз. Собака была ошарашена таким приёмом — она рассчитывала на кусок еды, но никак не на бурю ласки.
Через полчаса Рамон мчался домой на предельной скорости. Рядом сидел грязный пёс, а Рамон говорил без умолку, прижимал собачью голову к себе и целовал в нос.
Добравшись до поместья, он ночью позвонил Мерседес де Боро и сбивчиво попросил помощи — он не знал, как купать и кормить собаку. Было три часа ночи, но Мерседес, заинтригованная, приехала. И собака действительно была.
До утра её мыли, кормили, расчёсывали, а Мерседес украдкой смотрела на Рамона, не узнавая его. Исчезли ненависть и презрение, лицо стало другим, живым.
С тех пор Мерседес и Рамон живут вместе. О прежнем негодяе никто не вспоминает — тот Рамон словно умер. На его месте появился другой человек: добрый, уважительный, любимый на работе и дома.
В поместье теперь много прислуги, которой он платит щедро и относится с уважением. А большая светло-коричневая собака стала всеобщей любимицей, особенно двух маленьких девочек, которых Рамон и Мерседес обожают.
Иногда Рамон задумывается: нужно ли было упасть в ущелье, чтобы стать человеком? Кто был тот старый рыжий пёс — реальность или посланник судьбы? Ответов он так и не нашёл.
