Одинокий пенсионер… Хотя сегодня пожилые люди всё чаще остаются активными и занятыми, одно это сочетание почему-то заставляет нас вздыхать. И слово «одинокий», и слово «пенсионер» звучат так, будто в них спрятана тихая печаль.
Пал Палыч проработал обычным инженером сорок лет. А когда вышел на заслуженный отдых, внезапно понял: впереди — пустота. Утром не нужно спешить к проходной родного завода, не требуется вливаться в планёрки и задачи, не надо по пути домой забегать в магазин за привычной пачкой пельменей. «Не надо» стало слишком много — и оно давило.
Свобода, о которой он мечтал в рабочие годы, оказалась не радостью, а тягучей, серой одинаковостью. Семьи Пал Палыч так и не завёл, близких друзей не обзавёлся, увлечений не нашёл. Вечерами он сидел напротив равнодушного телевизора, вздыхал, мучился, перебирал в голове прожитое и корил себя за то, что так и не решился на многое. И совершенно не понимал, чем заполнять дни.
Однажды, выбравшись в парк в тёплый осенний день, он случайно встретил старого знакомого — Петра Алексеевича. Тот искренне обрадовался, и они пошли по аллеям рядом, болтая о новостях и мелочах жизни. И вдруг Пётр, словно что-то уловив в интонациях Палыча, предложил:
— Слушай, Палыч, я сторожем в одной фирме подрабатываю. Сменщик мой уходить собирается, здоровье подвело. Хочешь — замолвлю слово? Всё-таки занятие, да и скука на пенсии меньше будет.
Они и не были друзьями в полном смысле, скорее просто знакомые. Но с возрастом люди как будто быстрее понимают друг друга — иногда достаточно пары фраз. Пал Палыч размышлял недолго: он и сам пытался где-то пристроиться, да только без толку.
Через две недели он уже вышел на новую работу. Обязанности были простые: открывать ворота, следить за двумя небольшими складскими модулями и таким же небольшим мебельным цехом.
Когда Палыч впервые переступил порог территории, его встретили громким, дружным лаем три дворняги. Пётр, провожая его к начальству, шикнул на собак и, улыбаясь, пояснил:
— Это твои помощники, тоже охрана. Мы их подкармливаем, на холода укрытие сделали. Серый — Дружок, чёрный лохматый — Принц, а рыжая с чипом на ухе — Пальма. Эти двое — её сыновья от разных помётов: одному два года, другому — три. Потом хозяин фирму разрулил и отвёз Пальму на стерилизацию.
Работа будто вернула Пал Палыча к жизни. Но раскрасили его будни не только смены. Он никогда не держал животных — ни кошек, ни собак. А тут словно проснулся и сто раз пожалел, что не решился на это раньше.
Щенка он не покупал и котёнка не приносил. Он просто подружился с этой шумной троицей. Подружился настолько, что начал варить им кашу с тушёнкой, принёс старое одеяло на подстилку — чтобы было теплее. А дальше всё пошло само.
Палыч купил поводок и ошейники, по очереди отвёл каждого к ветеринару, сделал прививки. Принцу назначили капли для глаз, у Дружка обнаружили признаки аллергии, Пальме тоже выписали таблетки. Он вымыл всех шампунем, обработал от блох, и ходил вокруг них, как заботливый хозяин, которому не всё равно.
Пётр, наблюдая за этим, только головой качал:
— Ну ты, Палыч, даёшь… Прям как мать родная. Они ж дворняги, у них иммунитет железный. И мыть-то зачем? Всё равно в грязь залезут.
— Понимаешь, Петя… я это делаю не только ради них. Мне самому от этого светло, — спокойно отвечал Пал Палыч.
— А-а-а… Ну, тогда ладно, радуйся, — буркнул Пётр, так и не уловив до конца, что именно имел в виду старик.
Зимой случилось беда: пропал Принц. Пал Палыч обошёл окрестности, звал, прислушивался, спрашивал прохожих, расспрашивал водителей, которые приезжали на склад. Но пёс не находился.
Прошло три дня. Палыч снова пошёл искать, обошёл дальние улочки — их фирма стояла на окраине, вокруг были двух- и трёхэтажки вперемешку с частным сектором. И в одном глухом закутке увидел под забором занесённый снегом холмик. Из-под снега торчали лишь лапы и нос. Сердце у Палыча ухнуло вниз — но, приблизившись, он понял: Принц жив.
Он сгребал снег руками, говорил что-то успокаивающее, а по морщинистым щекам катились слёзы. Снял куртку, укутал пса, с усилием поднял и понёс в сторожку. Несколько раз останавливался, переводил дыхание, не замечая холода, и всё время разговаривал с ним, как с человеком.
Добравшись до работы, Палыч попросил одного из водителей, приехавших за товаром, подбросить его до ветеринарной клиники. Тот, увидев запыхавшегося сторожа с живой ношей на руках, даже не стал задавать лишних вопросов — просто помог.
Врач осмотрел Принца и сказал прямо:
— Он явно подрался, а потом кто-то приложился — палкой или камнем. Может, разнимали так. Итог: задняя лапа сломана, на боку большая гематома, передняя — сильный ушиб.
— Доктор, что нужно, чтобы вытащить его? — спросил Палыч.
Врач объяснил схему лечения и назвал сумму.
— Делайте, — без паузы ответил Пал Палыч.
Через несколько дней в его маленькую квартиру пришёл Пётр. Смущённо улыбаясь, сказал у порога:
— Ну вот… решил проведать больных.
И в дверном проёме появился Пал Палыч — простуженный, шмыгающий носом, но какой-то удивительно живой. А рядом, прихрамывая, вышел Принц — в гипсе и повязках, но уже на ногах.
Зима ушла, пришла весна. Утром распахнулась подъездная дверь, и на солнечный свет вышел пожилой мужчина. Рядом с ним — красивый чёрный лохматый пёс, чуть прихрамывая, но бодро. Они вместе направились на работу.
— Принц, ну где твоё благородство? Лезешь по лужам, как самая обычная дворняга, — с улыбкой пожурил его Палыч, и в глазах у него прыгала весёлая искорка.
Пёс посмотрел на хозяина, радостно завилял хвостом, тихо гавкнул… и уверенно шагнул в следующую лужу.
