— Свет, ну сколько можно так себя мучить? В самом деле… Не судьба с детьми — значит, так сложилось, — Олег осторожно накинул на плечи жены тёплый халат и, обняв её натянутую, будто струну, мягко притянул к себе.
Как быстро уходит время. Казалось, совсем недавно он орал под её окном песни, безбожно фальшивя и изводя струны старой гитары, которую выпросил у отца. Будто только что кружил её под Мендельсона, такую воздушную, словно сказочную героиню в белоснежном платье, и из его груди вырывался тот самый хрипловатый, счастливый смех. Как будто вчера они сидели на пахнущей смолой веранде новенького дома и, наблюдая падающие с неба звёзды, наперебой шептали свои желания.
«Счастья, счастья, счастья…» — летел в тёмное небо их тихий шёпот, уходил куда-то за край мира и отзывался на землю светлым росчерком звезды.
А между тем прошло десять лет. Десять лет плечом к плечу. Десять лет ладонь в ладони. Многое построили, многого добились. Только в одном оказались бессильны — то самое заветное желание, видно, так и не услышало небо. Они перепробовали всё, обошли десятки врачей, а потом…
Нет, не сдавались. Они просто выгорели. Как елочная гирлянда, которая вспыхнет в последний раз и тихо погаснет. Видимо, не заслужили. Не удостоились. Олег уже давно перестал надеяться, а вот Света…
— Олеж, знаешь, что мне сегодня приснилось? — она едва повернула голову, прижавшись виском к его плечу. — Сон странный, будто туманный. Там была кошка. Белая-белая, пушистая, мягкая, словно облака. Всё ходила за мной, заглядывала в глаза, будто чего-то просила… или сказать хотела. А под утро растаяла, как дым. Только взглянула так… безнадежно. Словно смирилась.
— Свет, ну вот опять… Ну зачем тебе кошка? Что она нам даст? Шерсть, хлопоты. Разве тебе плохо со мной? Разве нам кто-то ещё нужен?
— Хорошо. Очень хорошо с тобой, Олеж… Только эта кошка… Сон не просто так. Будто проверка какая-то, понимаешь? Можно я попробую её найти? — её голос на последних словах стал почти неслышным.
Олег напряг слух, но вместо слов услышал барабанящие по подоконнику капли. Или это вовсе не дождь? Он повернул жену к себе и тяжело выдохнул. Снова плачет.
— Ну всё, хватит. Не расстраивайся. Хочешь кошку — будет тебе кошка. Белую, чёрную, полосатую — хоть салатового цвета! Только не плачь. Скажи лучше: где искать-то будем?
— А она сама найдётся… — Света всхлипнула. — Я чувствую.
Машина летела по трассе, как разъярённый зверь, разбрасывая в стороны сонных водителей. Из-под колёс выбрасывалась позёмка, искрилась в свете фар и исчезала в ночной пустоте. Там, в сотне километров от их тёплого дома, кто-то ждал. И было страшно важно успеть. Не дать словам «не дождалась» стать правдой.
Олег крепче сжал руль, убедился, что дорога свободна, и снова утопил педаль газа. Света, сжавшая пальцами коробку на коленях, без моргания смотрела в ледяную круговерть снежинок. Её кошка — там. В том маленьком посёлке, затерянном среди зимы.
«Хозяин умер… Животное выгнали… Мёрзнет… Не переживёт мороз… Помогите…» — фразы из найденного объявления стучали в голове, переплетаясь в один пульсирующий ком.
Посту было три дня. В два из них мороз опускался ниже двадцати. Жива ли она? Света отёрла слёзы и снова увидела перед глазами размытое фото худой белой кошки, почти сливавшейся с сугробом. Она узнала её сразу — будто встретила давнего друга. Улыбнулась, счастливо.
Но, заметив дату, комментарии и отсутствие откликнувшихся, сжалась от страха. Такой тёмный, ледяной страх, что дышать стало трудно. Она мысленно подталкивала мужа, согревающего промёрзший двигатель, и шептала ночному небу молитвы, гоня прочь мысли о том, что они опоздали. Что никто больше не ждёт. Что кошка из сна так и останется сном.
Посёлок встретил их пронизывающим холодом. Злой ветер поднимал снег высоко в воздух, норовя проникнуть под одежду. В свете фар маленькие бараки выглядели хрупкими, будто ненастоящими. И безнадёжно одинокими — почти как сама зима.
Десять домов… двадцать… тридцать. Неужели ни один человек не пожалел несчастное животное? Ни одно сердце не дрогнуло? На зов «кис-кис» никто не откликался. Следов лап в темноте не было видно. Надежда, так гнавшая их по трассе, таяла на глазах.
Поздно. Они не успели. В груди разлилась боль, почти детская обида, слёзы мерзли на ресницах. Ноги стали свинцовыми. Дойти до машины — пытка. И вдруг…
— Света! Иди сюда! Быстрее!
Перепрыгнуть через сугроб. Ещё шаги. И обнять мужа, прижимающего к груди белый, покрытый инеем комочек. Как хорошо, что у кошек светятся глаза в темноте. Как же хорошо! А голос… что сорвался на хрип — ерунда, вылечится. Главное — нашли. Успели.
— Да что ж ты за зверь такой? Отдай сейчас же! Ты хуже собаки, — Олег вытянул у белого котёнка носок, посмотрел на смеющуюся жену, гладущую на диване их белоснежную Мурёну, и сам рассмеялся.
Оказалось, спасённая кошка была беременной. Узнали об этом в клинике, куда они ворвались среди ночи, взволнованные и напуганные. Олег был к такому повороту абсолютно не готов, но рыдающая у него на плече Света твёрдо сказала: рожать будем.
Теперь в доме их двое — мама-кошка и её единственный выживший котёнок. И если Мурёна ведёт себя прилично, то мелкая — настоящий стихийный вихрь.
Тащит всё, что плохо лежит. Затащит под диван и складывает там целое сокровище. Мурёнкин склад растёт каждый день. А Света только смеётся: мол, всё в одном месте — удобно!
Вот и сейчас она улыбается. Так светло и по-особенному, что Олег заслушался тишиной и чуть не растаял… чем котёнок тут же воспользовался и утянул второй носок. Пришлось двигать диван.
— Вот что ты улыбаешься? — ворчал он, сгибаясь над нагромождёнными под диваном мелочами. — Что ты… Света?
Он резко выпрямился, держа в руках тонкую полоску пластика, и растерянно посмотрел на жену.
— Нашёлся, — Света подняла Мурёну, взяла тест с двумя яркими красными линиями. — Я уже и не надеялась. На десять минут оставила, хотела сюрприз сделать… а Снежка решила меня опередить, проказница. Но теперь главное — ты понял, правда?
Олег, не веря глазам, едва кивнул.
— У нас будет…?
— Ребёнок, — тихо закончила она.
И, взглянув на Мурёну и подмигнув выглядывающей из-под дивана маленькой Снежке, добавила:
— Будет, Олеж. Будет. Мы же это испытание прошли.
