Что такое одиночество? Почему кто-то бежит от него в панике, кому-то комфортно один на один с тишиной, а кто-то всеми силами ищет способ заполнить пустоту?
Маша еще маленькой таскала на руках всех соседских малышей. Она не просто играла с детьми — она заботилась о них: вытирала размазанные сопли, мыла ладошки, поправляла кофточки и курточки. Берегла их от ушибов и слез. Это желание быть рядом с детьми она пронесла во взрослую жизнь — и судьба подарила ей многодетное материнство.
Она удачно вышла замуж довольно рано, и жизнь рядом с мужем была счастливой и стабильной. Слава оказался человеком деловым, хватким, и вскоре сумел создать свой бизнес, обеспечив семье прекрасный уровень жизни.
Сначала родился Никита, следом появился Дима, спустя пару лет — Катя, а потом двойняшки: Леша и Оля. Дела мужа процветали, и семья перебралась в большой двухэтажный дом за городом.
Любовь и уважение между Славой и Машей были для детей живой моделью отношений. Дом гудел смехом, разговорами, жизнью. Взаимопомощь не была обязанностью — она возникала сама собой, просто потому что все видели, как это естественно для родителей.
С годами дети выросли и разлетелись. Никита поступил в престижный вуз в столице — и остался там работать. Дима выбрал путь военного и уехал служить. Катя рано вышла замуж и уехала в Казань. Двойняшки пошли в медицину: Леша стал стоматологом, Оля — гинекологом. И они тоже покинули родной дом.
В большом доме остались лишь Маша и Слава. Но скучать было некогда — постоянные дела, хлопоты, заботы.
Маша ни разу не нанимала домработниц или садовников. Она приучала и детей, и себя к самостоятельности и труду. Жили они хоть и в хорошем доме, но в обычном городке, без столичных излишеств.
Приближалось лето. Готовились отметить 50-летний юбилей Славы. Ожидалось много гостей, семья должна была собраться в полном составе.
В тот день Славка, чмокнув Машу в щеку, отправился с дядей Колей к речке Морока — они хотели проверить рачевни. Никита поехал с ними, а вот Дима не смог приехать — не отпускала служба. Девочки — Катя и Оля — помогали матери готовить блюда к празднику.
Гости начали подтягиваться, но Славы все не было. И тут прибежал соседский мальчишка Сережа, взволнованный, запыхавшийся, и выдавил:
— Там… дядя Слава… они перевернулись… с мотоциклом…
Тут же зазвонил Машин телефон.
— Мам… мы… в аварию попали… скорую вызвал… — хрипел Никита.
— Никита, вы живы? — спросила она, зажимая губы.
— Да… — ответил он.
Славу уже не успели спасти. Скорая подъехала поздно. Рана была смертельной. Неужели юбилей стал не праздником — а прощанием?..
Похороны. Люди. Гроб. Холодная земля. Машины движения как будто стерлись. Осталась одна боль.
Маша решила не переезжать ни к одному из детей. Она осталась в доме, полном памяти. Красивом и обнимающе пустом.
Проходили месяцы. Сыновья, дочери приезжали при первой возможности, поддерживали мать, как могли. Внешне она пришла в себя.
Но по вечерам, когда тишина накрывала дом тяжелым покрывалом, Маша садилась в Славино кресло и тихо плакала. Настоящее одиночество — оно не кричит. Оно шепчет.
Никита взял на себя управление бизнесом отца и полностью содержал дом. Деньги были, но Маша совершенно не хотела продавать дом. В этих стенах скрывалась вся ее судьба, весь ее смех, ее слёзы, ее любовь.
Однажды теплым августовским вечером Маша решила пройтись к реке. Деревья шептали листвой, палисадники пестрели остатками сезона. Она остановилась у воды и смотрела вдаль.
Вдруг раздался шорох. Из-за кустов неуверенно вышел тихий черный щенок. Он потянулся, слегка пошатываясь, затем подошел к Маше и положил лапку на ее ногу.
Она присела, погладила малыша. Он по-детски признательно лизнул ее ладонь. И вдруг воспоминания нахлынули: рыбки, хомяки, попугаи… Но собак и кошек у них не было никогда. Почему — она не знала.
И сейчас, держась за теплое щенячье тело, она вдруг поняла — он должен быть с ней. Именно у нее. Именно в этом доме.
Она поднялась, взяла щенка на руки — и пошла домой. Это стало началом.
Началом новой главы. Концом пустоты. И маленьким, но живым ответом на вопрос: как победить одиночество?..
Из всех детей чаще других навещал мать именно Никита. Он появлялся в родительском доме пару раз в месяц, привозил какие-нибудь вкусности, проводил с Машей несколько часов и снова уезжал по делам.
Появившийся щенок не вызвал у него раздражения — скорее наоборот. Он порадовался, что у матери появилась живая душа, требующая внимания и ласки. Однако уже при следующем приезде его встретил не щенок, а резвый котенок, который носился по ступенькам вверх-вниз, словно маленькая молния.
Позже объявился еще один котенок. Потом появилась вторая собака. После — новые котята… И так далее.
Никита не мог не замечать растущего зверинца. Но надо признать: Маша ухаживала за всеми своими хвостатыми и усатыми домочадцами с тем же усердием, с каким когда-то растила детей. Животные были накормлены, чисты, посещали ветеринара. Котята были приучены к лотку, щенкам выделили отдельную комнату, которую Маша убирала сама.
Единственный аспект, который беспокоил сына, — жалобы соседей. Маша категорически отвергала идею держать собак на цепи. Кошки гуляли свободно — и никому особенно не мешали. А вот собаки могли случайно выбежать за ворота, и тогда возникали вполне справедливые претензии окружающих.
– Мам, давай сделаем для собак просторный вольер, – однажды предложил Никита.
– Да, наверное, пора, – спокойно согласилась Маша.
Скоро проблема была решена, духи соседей успокоился. Вскоре у Кати родился мальчик, затем у Димки появилась дочка, а Никита тоже стал отцом — его сын подрастал не по дням, а по часам.
Дети обзаводились семьями. Визиты к бабушке в загородный дом стали частью семейной традиции. Но вот что раздражало всех женщин в семье — царапины на руках, укусы от игривых щенков, шерсть на одежде. Невестки и дочери пытались говорить с Машей по душам, уговаривали сократить количество животных в доме, но мать неизменно оставалась непреклонной.
Особенно нервничала Катя. Живя далеко, в Казани, она привозила сына надолго — и ребенок, привыкший проводить время среди множества хвостатых, начинал требовать домой собственную собачку или хотя бы котенка.
Катя пыталась объяснить матери свои переживания. Маша слушала внимательно, кивала… но ситуация не менялась. Животных становилось только больше. То подраненный щенок попадется на дороге, то кот, пострадавший после автомобиля.
Понимая, что ропот детей только растет, Маша решила расставить все точки над «и». Когда очередная партия внуков приехала в гости, Маша собрала взрослых детей в беседке и спокойно сказала:
– Я не свихнулась, и у меня нет причуд старческой сентиментальности. Каждый из этих животных достоин теплого дома, ласки и спокойной старости. Вы приезжаете на один день и возвращаетесь к своим делам. Внуки живут здесь месяц — и уезжают. А я остаюсь одна — зимой, осенью, весной. Так что мне делать? Смотреть в окно и ждать звонка? Одиночество меня просто раздавливает. Да, я выбрала такой способ бороться с ним.
Она говорила мягко, но твердо. Стоя напротив взрослых сыновей и дочерей, Маша смотрела на них спокойно, а они все ниже опускали глаза.
– Это не я выбрала жизнь в пустоте — обстоятельства сложились так. Когда Майка вылезла ко мне из кустов, я поняла: я ей нужна. И она нужна мне. Никит, прости, если добавляю тебе забот. Оля, не сердись за царапины на Дашке — она шустрая, то кота схватит, и пытается ему веночек из ромашек надеть, то щенка в пруд тащит купаться… Кать, купи уже Ванечке собаку. Он ведь не просто играет – он обучает, вычесывает их, следит, чтобы они не дрались. И это в шесть лет!
Маша выдохнула, опустилась на лавочку и умолкла. Рыжая кошка прошмыгнула внутрь, прыгнула к ней на колени, чуть потопталась и улеглась, свернувшись в теплый кургузый клубок. Черно-белый кот прошел между ног присутствующих, подошел к хозяйке, и, прикрыв ее ступни своим туловищем, заурчал низким грудным вибрирующим мурчанием.
Тут встал Никита.
– Мам… прости. И сделай список — что нужно для животных и для вольера, я все куплю и привезу.
– А Ванька уже присмотрел себе друга, – улыбнулась Катя. – Вот того, белого, с черным пятнышком на хвосте.
Так что же считается настоящим одиночеством? Может быть, оно наступает не тогда, когда ты один, а тогда, когда тебе больше не нужно ни о ком заботиться? Или же животные даны нам не просто как пушистые питомцы, а как щиты от внутренней пустоты?..
