Мужчина решился пойти в храм. Как это часто бывает, о Боге он вспоминал только тогда, когда жизнь заходила в тупик — а сейчас всё действительно рушилось. У его горячо любимой супруги выявили тяжёлую сердечную недостаточность, и его существование превратилось…
Превратилось в бесконечные походы по больницам, анализам, очередям в поликлиниках, в бесконечные аптечные чеки и стойкий запах лекарств, пропитывающий дом. Жена лежала всё слабее, таяла на глазах, теряла интерес ко всему. А дочь…
Дочь была на сносях, свадебная дата уже стояла в календаре. Жена искренне радовалась и повторяла:
— Дожить бы до свадьбы, а там уже можно и уходить.
Мужчина сердился и пытался её подбодрить. Он держался, сколько мог, а потом запирался в ванной и тихо плакал. Будущий зять, как назло, поругался с его дочерью, и торжество пришлось отменить.
Он боялся сказать об этом жене — понимал, что подобная новость может ударить по её сердцу куда сильнее болезни. Поэтому молчал. Но и сам уже ощущал боль в груди. Тогда он и решил сходить в церковь — поставить свечу, произнести хоть какие-то слова. Вдруг поможет. Ведь…
Ведь больше надеяться было попросту не на что. Вот он и пришёл к храму.
У входа сидели несколько просящих милостыню. Среди них особенно выделялся мужчина средних лет — в жалких лохмотьях, похожих на грубое мешковище. Его длинные тёмные волосы свалялись от грязи, а короткая бородка была усеяна крошками. И пахло от него так…
Так, что мужчине пришлось сдерживать дыхание. Он уже хотел пройти мимо, но какая-то внутренняя сила словно задержала его. Он автоматически вытащил руку из кармана и обнаружил в ладони горсть монет.
Он подошёл к нищему, положил мелочь рядом с ним. Тот поднял голову — и мужчина увидел удивительно ясные, пронзительные голубые глаза и улыбку, неожиданно добрую для такого оборванного вида.
— Спасибо тебе, добрый человек, — произнёс нищий, наклонился к земле и спрятал деньги где-то в складках своей одежды.
Мужчина вошёл в храм, но перед его внутренним взором всё стояла эта неожиданно светлая улыбка на запущенном лице, и сердце сдавило так, что он вынужден был прислониться к колонне.
— Ну что? — услышал он недовольный голос. — Свечку брать будешь?
Он повернулся. Маленькая сухонькая старушка у прилавка смотрела строго. Он полез в карман за заранее приготовленными деньгами, но…
Оказалось, что мелкие свечи раскупили, и остались только огромные, дорогие. Их стоимость превышала сумму, которую он мог себе позволить.
Смутившись и уступив место другим, он отошёл, сжимая бесполезную мелочь в кармане.
Он ушёл в самый дальний угол храма, где вдруг понял, что не помнит ни одной молитвы. И вдобавок…
Вдобавок забыл, как правильно креститься. Сперва сверху вниз? Справа налево? Или наоборот? Как сложить пальцы?
Совершив неловкое движение рукой, скорее похожее на круг, он вспыхнул от стыда и попытался шепнуть хоть что-то похожее на молитвенные слова, но в голове было пусто.
— Нехристь! — услышал он сбоку.
Та самая старушка стояла рядом.
— Ходят тут кто попало, — громко проворчала она. — Ни молиться не умеют, ни креститься не знают. Позорище. Почитал бы хоть раз, как себя вести, а потом бы приходил.
Люди вокруг повернулись, и мужчина ощутил на себе осуждающие взгляды. Он снова покраснел и, опустив голову, вышел из храма.
На паперти всё так же сидел тот самый оборванный нищий с посохом, склоняя голову.
Мужчина подошёл, вынул из кармана всю мелочь и протянул ему. Нищий поднял взгляд — и эти пронзительные голубые глаза будто заглянули в самый центр его души.
— Что, выгнали? — улыбнулся он.
— Да нет… — пробормотал мужчина. — Я сам виноват. Ни молитв не знаю, ни креститься толком не помню. Стыдно стало, вот и ушёл. И денег на свечку не хватило…
— Вот как? — удивился нищий. — Значит, молиться не умеешь и крестного знамения не помнишь?
И вдруг он расхохотался — звонко, легко, будто горошины покатились по ступеням храма. Мужчине неожиданно стало легче, будто тяжесть свалилась с плеч.
Нищий достал из кармана горсть монет:
— Возьми, добрый человек, — сказал он. — Это же твоя мелочь. Купи свечу.
Мужчина смотрел на грязную ладонь, протягивающую ему деньги, и ощущал растущее чувство стыда.
— Нет, — твёрдо ответил он. — Не пойду.
И снова вложил всю оставшуюся мелочь в руку нищего.
— Присаживайся, — подвинулся тот. — Я тебя научу, как молиться правильно, и креститься покажу.
Он наклонился ближе и тихо сказал:
— Не переживай. Меня ведь туда тоже не пускают. Давно уже. Говорят, грязный, одежда драная, запах нехороший. А ты знаешь что…
Он указал на котов и собак, сгрудившихся рядом:
— Вот что: давай-ка вместе накормим этих Божьих созданий. Они ведь тоже ни молитв не знают, ни крестного знамения. В этом вы с ними похожи.
Нищий вынул из старой холщовой сумки еду и стал по очереди раскладывать бутерброды. В воздухе тут же разлились аппетитные запахи — свежей колбасы, жареных котлет и ещё чего-то непривычного, но удивительно тёплого и вкусного. Всего он достал пять бутербродов, аккуратно разложив их рядом.
Кошки и собаки вокруг словно ожили: они завиляли хвостами, начали тихо поскуливать и радостно суетиться. Мужчина вместе с нищим стал угощать животных, осторожно поглаживая их по спинам. Мир вокруг будто остановился — исчезли тревоги, заботы, тяжёлые мысли. В этом странном покое прошло несколько часов, которые пролетели незаметно.
Неожиданно для себя мужчина начал рассказывать нищему о самом сокровенном: о тяжёлой болезни жены, о дочери, которая ждала ребёнка, о страхах и бессонных ночах. Когда солнце стало клониться к закату и повеяло прохладой, он снял куртку и бережно накинул её на плечи бедняка.
— Не надо отказываться, — мягко остановил он его попытку вернуть куртку. — У меня дома их много. Жена раньше часто покупала мне такие, пока была здорова. Да и свитер под ней есть, мне не холодно, а тебе совсем не во что укутаться.
Нищий положил ладонь ему на колено и внимательно посмотрел в глаза.
— В твоих словах столько боли и одновременно любви, — тихо произнёс он. — Такой силы, что, кажется, даже вся вселенная не смогла бы вместить это чувство. Просто верь. Искренне верь в хорошее — и тебе воздастся по вере твоей.
— Хотелось бы верить… — с лёгкой улыбкой ответил мужчина, ощущая, как накопившаяся за годы тяжесть внутри начинает отпускать.
— А теперь иди, — неожиданно сказал нищий. — Тебя ждут. Жена уже, наверное, заскучала, ужин давно готов. И дочка сегодня вернётся с доброй новостью.
Он коснулся ладонью головы мужчины и добавил:
— Иди, добрый человек. Теперь ты умеешь молиться. Самые важные слова ты уже знаешь.
Мужчина поднялся и пошёл. Сначала медленно, потом быстрее — он почти бежал домой, вспомнив, что слишком долго просидел у церкви, пока его больная жена ждала помощи.
Открыв дверь квартиры, он вдруг почувствовал аромат, которого не ощущал уже очень давно. Сердце ёкнуло, и он торопливо направился на кухню.
У плиты стояла его жена. Она готовила. Обернувшись, она посмотрела на него ясным, живым взглядом, и он увидел её лицо — розовое, помолодевшее, прекрасное, такое, какое когда-то влюбило его навсегда.
— Вот и ты, — сказала она. — Я тебя заждалась. Представляешь, мне так хорошо. Сердце больше не болит, и я решила приготовить ужин.
Она улыбнулась. Мужчина опустился на стул — ноги не слушались.
— Садись, — ласково сказала жена. — Дочка вот-вот приедет, будем ужинать. Она звонила, сказала, что у неё замечательная новость.
Скоро раздался звонок в дверь. В квартиру вошли дочь, сияющая от счастья, и её жених — смущённый, не знающий, с чего начать.
— Я… это… — повторял он, сбиваясь.
Мужчина улыбнулся и перебил:
— Да что вы стоите, проходите. Ужин остывает, мама старалась.
Весь вечер они ели, смеялись, и в их глазах светилось настоящее счастье. И вдруг жена сказала:
— Всё это потому, что ты сегодня в церковь заходил и свечу поставил.
Из рук мужчины выпала ложка. Он вспомнил, как тогда ушёл от храма… вспомнил нищего с посохом и необыкновенно светлыми, небесно-голубыми глазами.
На следующий день он снова приехал к церкви и долго искал того самого человека на паперти, но не нашёл. Он подошёл к пожилым женщинам, сидевшим неподалёку, и спросил о нищем с посохом. Те удивились и ответили, что сидят здесь много лет и никогда никого подобного не видели. А вчера, по их словам, он вообще сидел один и разговаривал сам с собой.
Мужчина шёл к машине, когда с неба начал моросить мелкий дождь. Он не ощущал его — мысли были далеко.
С тех пор он ещё много раз приезжал к этой церкви: раздавал милостыню, кормил бездомных кошек и собак, которые успели привязаться к нему, клал на ступени последние монеты из кармана.
Потом он уходил, погружённый в размышления. Ему очень хотелось ещё хотя бы раз встретить того человека, услышать:
— Добрый человек!
И снова заглянуть в его светлые, небесно-голубые глаза. Но больше они так и не встретились.
Вот такая история.
