Дождь безжалостно накрывал осенний город. Серое небо давило сверху, серые лица спешащих людей терялись в одинаковых плащах, а мысли становились такими же тусклыми и холодными. Лужи растекались повсюду, отражая искажённое, будто плачущее небо. Казалось, само небо рыдало, и вместе с ним плакали ангелы.
Их слёзы были жгучими, словно огонь, и тяжёлыми, как металл. Они пробивались сквозь зонты, капюшоны и куртки, касались людей, и те вдруг останавливались, растерянно оглядывались по сторонам. Кто-то опускал зонт, кто-то снимал капюшон — им чудилось, будто их окликнули.
И этот голос… Такой близкий, до боли знакомый. Словно родной человек, о котором давно забыли, на мгновение напомнил о себе — и исчез. Но уже через секунду люди снова прятались от дождя, ускоряли шаг, бежали, будто от невидимой погони. А холодные капли шептали с неба: «Надежды нет… нет…», и в лужах кривилась беспощадная маска судьбы.
Маленький котёнок совсем недавно начал пробовать ту еду, что приносила ему мама-кошка. Он был голоден, отчаянно голоден, и тонко, жалобно звал её. Но мама ушла ещё утром — добыть хоть что-нибудь для себя и для единственного малыша, которому удалось выжить.
Большая чёрная машина, мокрая от дождя, не свернула. Водитель не захотел заезжать в глубокую лужу… и в тот миг котёнок остался сиротой. Он не знал этого, лишь чувствовал, что за стеной подвала будто кто-то шепчет. Может, этот кто-то знает, где мама? Может, подскажет, когда она вернётся?
Котёнок пополз вверх по наклонной бетонной дорожке, ведущей к разбитому окну, откуда тянуло ледяным ветром. Для мамы этот путь был одним прыжком, а для него — бесконечным испытанием. Он полз, снова и снова, потому что где-то там была мама. Может, она звала его. И он выбрался — из тёплого подвала в промозглую, дождливую пустоту.
Дождь лил, заливая маленькое дрожащее тельце, и всё так же нашёптывал: «Надежды нет…». Люди проходили мимо, не слыша его слабого крика. Дождь был слишком громким. А если бы и услышали — разве остановились бы?
Но она остановилась. Маленькая девочка в красном плаще, единственное яркое пятно среди серого города и холодных небоскрёбов. Она присела и подняла крошечное, почти безжизненное существо.
— Брось! Ты что, не видишь — он мёртв! — крикнула мама из-под большого чёрного зонта.
Но девочка знала точно:
— Нет! Он жив! Я заберу его! Ты не имеешь права оставить его здесь!
Её крик заставил мать замереть. В памяти всплыло далёкое, забытое воспоминание: она сама когда-то так же просила свою маму… и получила отказ. И потом долго плакала ночами, прося прощения у того, кого тогда оставили под дождём.
Мама медленно подошла, осторожно взяла котёнка из рук дочери и тихо сказала:
— Пойдём домой. Конечно, мы его не бросим.
Дома она согрела малыша тёплой водой, вытерла полотенцем. Его сердечко билось едва-едва. Тогда мама сделала маленькую соску из бутылочки и пипетки, наполнила её тёплым молоком и осторожно начала кормить. Сначала молоко проливалось, но вскоре котёнок дёрнулся и жадно, судорожно начал пить.
— Будет жить, — выдохнула мама.
Девочка поцеловала её и прошептала, что очень любит её, самую добрую на свете.
Потянулись дни и недели. Рыжий — да, под грязью он оказался рыжим — котёнок рос, словно спешил догнать жизнь. Мама носила его в кармане тёплого халата, гладила, кормила, а он отвечал ей тихим доверием. По ночам он спал рядом, днём не отходил ни на шаг. Между ними протянулась тонкая, звенящая нить.
А потом пришла весна. Однажды утром мама открыла окно, и рыжий кот услышал знакомый шёпот. Он запрыгнул на подоконник: за стеклом шёл тёплый весенний дождь, светило солнце, на деревьях распускались листья.
— Куда ты смотришь? — удивилась девочка. — Там ведь просто дождь.
Кот посмотрел на неё: разве она не слышит? Дождь говорил ясно и мягко: «Я знаю тебя… ты — надежда…».
Рыжий кот улыбался, капли падали ему на лапы. Девочка прислушалась — и вдруг услышала тысячи звуков, историй, шорохов. Она прижала кота к себе, поражённая.
А мама смотрела из глубины комнаты и улыбалась, вспоминая свою маму и тихо прося прощения.
