Крупного упитанного кота вынужденно перевели на строгий режим питания, поскольку его массивный живот и крупная задница уже не позволяли ему запрыгивать даже на стул, не говоря уже о кровати и столе. На диван он мог подняться лишь при сопровождении жалобных звуков и активной поддержки домочадцев.
Раз диета — значит диета. Но Бублик категорически протестовал. Он, похоже, считал себя котом-альфой, полным сил, и поэтому надрывал тишину ночей протяжными страдальческими воплями. Из-за этого нам приходилось запирать дверь спальни.
Но ветеринар остался непреклонен и назначил жёсткое питание дважды в день. Соседи спрашивали, что мы делаем с бедным животным ночью. А когда им показывали фотографии и объясняли, что кот на медицинской диете, только уныло качали головой и отводили взгляд.
Они сами, если честно, напоминали нашего Бублика — тоже сидели на разных системах питания. Но при этом сами диеты худели, а соседи явно продолжали кушать — вероятнее всего, тайком ночью.
В доме также жил расположенный на верхушке пищевой цепочки какаду по имени Жулик. В своё время он терроризировал всех жильцов, если его выпускали из клетки — кусал, портил вещи, таскал мелкие предметы. Но постепенно смирился с жизнью в семье, понял, что его не обижают. Особенно после того, как ему установили в квартире огромное сухое дерево с ветками — на нём он проводил большую часть дня, слезая лишь для коротких визитов к людям, после чего требовал вернуть его обратно на «насест».
Как-то глубокой ночью я неожиданно проснулся с твёрдым ощущением, будто в квартире происходит что-то странное. И действительно. В три часа ночи стояла подозрительная тишина. Никто не причитал, не выл, не стонал. Я перепугался — вдруг Бублику стало плохо? — и отправился босиком на поиски несчастного страдальца.
В ванной и коридоре датчиков движения нет, а вот на кухне они работают. И именно там передо мной открылась изумительная сцена…
На плите, прямо на крышке кастрюли с вчерашним борщом, сидел Жулик. Датчик движения засветил ему прожектором. Попугай стоял, ухватившись лапами за толстую ручку крышки, и внимательно изучал содержимое кастрюли то правым, то левым глазом.
Я аккуратно спрятался за стеной, наблюдая. Жулик поднял хохолок, расправил крылья, ухватил клювом кусок еды и кинул его вниз на пол. Я перевёл взгляд — и застыл. На полу, под плитой, сидел Бублик и ждал подношений. С высшим недовольством обнюхав кусок, кот мяукнул и лапой задвинул его под кухонный шкаф.
Попугай изучал реакцию кота внимательно и даже раздражённо ворчал. Затем снова заглянул в кастрюлю и выудил кусок картофеля.
Я еле сдерживал смех. Картина постепенно становилась ясной: ночные крики кота мешали попугаю спать, и Жулик решил урегулировать ситуацию самостоятельно.
«Кормить кота — так кормить», — видимо, решил он. И снабжал Бублика содержимым кастрюли, видя, что тот предпочитает мясо, а не овощи.
Я решил не мешать этому секретному союзу и вернулся в кровать. Утром рассказал жене. Мы долго хохотали, а потом таскали Жулика по квартире на руках, целуя и благодарно поглаживая.
Бублик же ковылял рядом и старательно изображал болезненное истощение. Позже я достал из-под шкафа остатки их ночного «диетического банкета». Кот, громко возмутившись, удрал в спальню.
Теперь на ночь мы оставляем на столе разрешённые коту корма. И ночная трапеза продолжается. Но самое главное — ночные вопли исчезли.
Жулик и Бублик по ночам трудятся. Просто по-своему. И все этим довольны. Даже соседи спрашивают, помогла ли диета. И действительно — Бублик ещё не стал идеально стройным, но…
Но он заметно похудел и теперь сам может запрыгивать на стол и на плиту, где вместе с Жуликом они беззастенчиво устраивают ночные поиски пищи.
Иногда мы с женой подглядываем тихонько — чтобы не выдать себя.
Когда я показываю соседям фото постройневшего Бублика, они опять вздыхают и смотрят в сторону.
Потому что похоже, их диеты умерли, а вес — нет. Они расспрашивают меня о нашей «методике», и я радостно делюсь секретом:
— Попугайская.
Смех, кивки, шутки.
Короче говоря, друзья… конечно, диета — вещь полезная. Но если у вас нет собственного дисциплинирующего какаду, то метод остаётся один-единственный.
Есть меньше.
