— Тётенька! Тётенька!!
Рыжий мальчишка лет десяти, с огромными ушами и веснушками, тянул за руку высокую элегантную женщину. Из тех, кого мужчины провожают долгими взглядами и шепчут: «ух, фигурка!».
— Тётька! — повторил он настойчиво. — Пройдите, пожалуйста, к тому человеку — он утверждает, что у него для вас есть а иц ин паровоз.
Женщина повернулась и проследила за его жестом. Среди многочисленных столов, ломящихся от товара и голосов продавцов, стоял один пустой. А за ним — невысокий мужчина в простенькой одежде. Он размахивал рукой и выкрикивал:
— Даме! Даме!! Не проходите мимо! Подойдите! Я вам всё сейчас покажу!
Мальчик подвёл даму к этому прилавку — без единой вещи. Мужчина возбуждённо заговорил:
— Для всех — сто, для вас — пятьдесят! Это ж не какой-нибудь дешёвый вздор! Это настоящее счастье, вам повезло, дама!
— Счастье за пятьдесят рублей? — удивилась она, приподняв бровь.
Мужчина театрально отвёл руку в сторону — и под ней оказался малюсенький серый котёнок. С прищуренными глазками, от солнца он тёрся мордочкой о его ладонь и громко мурчал.
Дама улыбнулась краешком губ.
— А если мне не нужно счастье? — спросила она. — У меня его и без того хоть отбавляй.
— Не может быть такого, чтобы такой женщине не понадобилось ещё капелька счастья! — возразил он. — Счастья много не бывает.
— Не люблю идею торговли счастьем, — ответила женщина и уверенно удалилась, цокнув каблуками, вдоль торговых рядов.
Она прошла немного, но её резко дёрнули за сумку.
— Тётя! — рыжий мальчишка смотрел на неё глазами с влагой, готовой пролиться. — Ну купите это счастье у него! Потом отдайте мне — я пристрою котёнка к знакомым. Он ведь всё продаёт, чтобы корм собакам и кошкам покупать. Себе он ни копейки не оставляет.
Женщина с минуту изучала мальчишку задумчивым взглядом, потом мягко потрепала его по волосам — и вернулась к прилавку.
— Я знал, я знал, что вы не упустите шанс! — говорил мужчина, торопясь. — Берите, пока не передумал! Для всех — двести, для вас — пятьдесят!
— И сколько счастья у вас ещё есть? — спросила она.
— Как сколько? Счастья много — не бывает, — развёл руками он. — Есть ещё рыжее и белое, целых два!
Женщина достала купюру, протянула ему. У мужчины глаза стали размером с блюдца:
— Сто долларов? Д-да вы что! Откуда у меня сдача на такие деньги?!
— А счастье за пятьдесят рублей — я не покупаю, — произнесла она. — Берёте или я ухожу?
Он покраснел, неловко замялся, затем осторожно передал ей серого котёнка. Тот немедленно цепко вонзил маленькие когти в её блузу и прижался к ней всем телом.
Тем временем за соседним столом, где торговала семья мальчика, назревала паника.
Отец метался и всплескивал руками, пытаясь — но безуспешно — хватать себя за голову, поскольку она была гладкая, лысая начисто.
— Этот а идн поц, все деньги, что мы ему даём за помощь, тратит на корм тому шлемазлу! И за что мне такое?! У всех дети как дети! А у меня…
Жена, утирая слезу, наклонилась к нему и шумно поцеловала:
— Я ведь знала, Мотя, когда замуж за тебя шла, мэйнэ либэ, что ты мне подаришь хорошего мальчика. Дай Бог ему здоровья.
Те, кто разбирался в идише, расхохотались.
Мотя покраснел до самой блестящей макушки и вытащил купюру.
— На, отдай этому балбесу. Пусть выносит все папины деньги. Пусть кормит своего шлемазла.
Теперь смеялись уже те, кто понимал украинский.
Почти у выхода женщину снова тронули за сумку.
— Тётька… тётька… — прошептал рыжий мальчик. — Только покормите его, честное слово. Не слушайте его россказни — он действительно голодный. Я ему на свои деньги блины и пирожки покупаю. Меня ругают за это, но всё равно дают. Но это ведь не еда… Покормите его, пожалуйста.
Она внимательно посмотрела на него — и вдруг нежно поцеловала в лоб:
— У тебя замечательные родители. Замечательные. И сына они растят тоже замечательного.
И двинулась к выходу.
— Он таки не поц, — заметил Мотя. — Слышишь, Жанна, бубалэ имеет вкус! Это мой сын! Видишь, какая дама его целует!
Когда рынок закрылся, мужчина с тяжёлыми мешками корма медленно направлялся к остановке, как вдруг…
— Мужчина! Мужчина! — окликнули его. — Слышали? Он же мне а иц ин паровоз обещал, а сам? Вот вам мужчины!
Толпа на остановке засмеялась. А внушительная дама неодобрительно глянула на него:
— Вот такие они, гицели, честное слово! — и, сжав кулак, которым можно было кирпичи ломать, погрозила ему. — Не расстраивай даму, шлемазл! Иди, куда сказано! А то завтра твои худые ребра пересчитывать буду.
Мужчина, покорно кивнув, двинулся к машине, возле которой стояла женщина «на ножке». В руках у неё уютно развалился серый котёнок.
— Мы сперва заедем в ресторан, — сказала она, — а потом я хочу увидеть, как вы живёте.
— У меня дома… не фонтан, — смутился он. — Для такой леди там не место.
— Это вы что себе думаете? — подняла она бровь. — Я хоть и адвокат, но я тоже человек, между прочим. И — бывает — даже хороший.
И улыбнулась.
После ресторана они поднялись в его крошечную квартиру под крышей. Жар, теснота, комнаты — заставлены пакетами с кормом для кошек и собак. Посреди сидели два котёнка — белый и рыжий. С широко раскрытыми глазами глядели на даму.
— Здесь надо прибраться и приготовить нормальную еду, — вынесла она вердикт.
С тех пор…
С тех пор у них, дамы и господа, счастья много. Не перебивайте, сейчас посчитаю… В счастьях нельзя ведь ошибаться…
Один… два… три… семь!
Три кота, две собаки — и ещё двоих детей родили.
Так что теперь счастья — хватает.
А рыжий мальчик ходит к ним в гости и мечтает, что родители тоже разрешат ему взять котёнка.
А женщина «на ножке» помогает ему с уроками и гладит вихры на голове.
Вот такая история. О счастье за пятьдесят рублей. С Привоза.
