— Не узнаю свою дочь. Завтрак — и ни разу телефон в руки не взяла. Это куда записать такую редкость? — удивилась Любовь Петровна, ставя перед Светланой тарелку с румяными блинчиками. — И чего ты такая хмурая?
Света тяжело выдохнула: отвечать совсем не хотелось, но мама ведь всё равно добьётся своего.
— Я ушла из волонтерской группы. Сил больше нет. Я полностью вымоталась. Больше не могу ни читать, ни смотреть. Ни сообщений в чате, ни фото несчастных собак, ни этих бесконечных объявлений. Пусть смартфон катится куда подальше вместе со всеми кошмарами. Всем всё равно не поможешь!
— Это что за нытьё? — Любовь Петровна хлопнула ладонью по столу так, что ложечки в чашках задребезжали, а крышка сахарницы подпрыгнула. — Я-то успела порадоваться! Думала, дочь, наконец, решила прислушаться к моей мудрости и перестала сидеть в телефоне во время еды.
А оказалось, что она решила впасть в малодушие! Живо собралась! У всех трудности бывают, но это не причина выкидывать огромный кусок своей жизни на свалку.
Света опустила взгляд. В голень ткнулся холодный влажный нос. Маленький Чарли — смесь цвергшнауцера и непонятно кого — поддерживая хозяйку-мать, смотрел на Светлану снизу вверх, и Свете даже почудилось, что укоризненно.
Она хлюпнула носом, провела ладонью по его блестящей голове и тихо пообещала — то ли себе, то ли маме, то ли Чарли:
— Я попробую…
С самого детства Света обожала собак. Искренне, бескорыстно. Всех подряд — и уличных, и цепных, и породистых красавцев. Бездомных жалела до слёз, домашними восхищалась.
Дай ей волю — она бы забрала всех, кому нужна была помощь. Только квартира у них — не резиновая.
И однажды мама высказала идею, которая показалась Свете почти идеальной:
— Света, ты уже взрослая, ответственная, животных любишь до самозабвения. Тебе самое место среди волонтеров.
Света подумала — и согласилась. Так она попала в волонтёрскую группу «Собачкин дом», где занималась поиском хозяев, общением с желающими взять собаку, поиском передержек, возила больных и брошенных животных в ветеринарку, держала связь с волонтёрами из других городов. Ей казалось, что она делает важное, доброе дело.
Но, как выяснилось позже, одного энтузиазма мало. Нет, в собаках она не разочаровалась ни на секунду. Огорчали… люди.
— Девушка, я собачку хочу взять. У вас там рыженький, лохматенький такой на фото в группе, — говорила очередная «Клавдия Петровна».
— Ах, как здорово! — светилась Света. — Наверное, вы про Кузю. Он с юга приехал. Пережил такое, что на десяток собачьих жизней хватит. И на цепи сидел, и голодал, и в итоге оказался никому не нужен. А на юге зимы хоть мягче, но всё же холодные.
— Так когда вы мне его подвезёте? — уточняла Клавдия Петровна.
— Подвезёте?.. — Света терялась. — Нет, так не бывает. Сначала анкету заполнить нужно, потом познакомиться с собакой. Мало ли что — вы можете друг другу не подойти.
— Девушка, вы что несёте? — возмущалась дама. — Это я вам одолжение делаю! Вашего беспризорника усыновить хочу, а вы мне про анкету? Ещё и ехать куда-то? И что значит «не подойду»? У вас там все с ума посходили? Придумали знакомства какие-то. Так вы хотите пристроить собаку или нет?
— Хотим, но…
— Ясно. Не хотите!
Гудки… Трубка брошена. И это ещё лёгкий случай.
Иногда обиженная «спасительница» начинала строчить по интернету гневные посты:
«Эти псевдоволонтёры никого пристраивать не собираются! Только деньги тянут!»
Света переживала до боли, а Кузя всё так же ждал хоть временного пристанища, а лучше — своего человека. Но ни того, ни другого не появлялось.
— Эх, Кузьма… — шептала Света, глядя на его рыжее фото. — Я-то думала, что счастье постучалось… Ну ничего, пока поживёшь у меня.
Так постепенно дома у неё поселились четверо хвостатых гостей, ожидающих новых хозяев.
— Светик, — часто наставлял её Олег Иванович, пожилой опытный волонтёр, — тебе нужно выработать иммунитет к таким Клавдиям Петровнам. Их много. Им не помощь нужна, а самолюбие потешить. Показать, какие они добрые. А собака — так, приложение.
Света понимала и даже училась держать удар. Но иногда обида накрывала волной.
Ещё одной её болью было общение с Галиной. Та жила в частном доме на юге страны и обладала неиссякаемым оптимизмом. Света даже завидовала ей.
Галина стала волонтёром случайно — нашла коробку с выброшенными щенками. Выкормила, пристроила. Соседи поулыбались и забыли. Но кое-кто смекнул:
«Теперь, если собака не нужна — можно просто подкинуть Галине. Она разберётся».
И собак у Галины становилось всё больше. Тогда она связалась с «Собачкиным домом». Южные хвостики начали приезжать на север в поисках дома.
Но очередь уменьшаться не хотела — одни уезжали, другие появлялись тут же. А Галина всё так же радостно говорила:
— Светик, у меня новый красавец! Сил нет, какой красавец! Только доктор нужен хороший. У нас такого нет. Возьмёте мальца?
Для Галины все собаки были красавцами, даже старички и «потрёпанные жизнью». И Света взяла бы каждого, но понимала — в большом городе тоже не всегда удаётся найти передержку.
— Дадим объявление, Галин. Постараемся, — говорила она, заранее зная, что шансы очень малы.
Когда поиски не давали результата, Света плакала — искренне, как ребёнок.
— Светик, ну нельзя так. Всех спасти невозможно. Но многим мы уже помогли. Держись, — утешал её Олег Иванович.
И она старалась. Видел бог — старалась. Разговаривала с капризными «усыновителями», объясняла Галине, что передержки нет, забирала к себе очередного ненужного хвостика…
Но однажды Света сломалась.
В тот день позвонили из ветеринарной клиники, которая работала с волонтёрами:
— Ребята, у нас здесь ЧП! Сумку у дверей оставили. А в сумке — такс, старенький, седой, окоченевший. И ещё и спинальник — задние лапы вообще не работают. Возьмёте на кураторство? Может, на сбор выведем, хоть как-то ему помочь…
«Собачкин дом» не отказал. Света поехала вместе с Олегом Ивановичем, чтобы поговорить с врачами и увидеть нового подопечного.
Такс лежал в клетке, и когда Света встретилась с ним взглядом, сердце болезненно сжалось. В глазах собаки стояли боль, усталость, отчаяние. Он знал: его предали. Выкинули, как сломанную старую вещь…
И все же он тосковал по тому человеку, которого даже языком не поворачивалось назвать хозяином.
Света вышла на крыльцо. Мороз больно щипал щеки, слезы застывали на ресницах. Она не заметила, как рядом оказался Олег Иванович, обнял её за плечи.
— Светик, ну что ты так? — мягко сказал он. — Пес теперь в надежных руках, в тепле. Соберем деньги на лечение. Не будет ходить — закажем ему коляску, на колесиках бегать будет. Все обошлось, правда. Если повезет, мы и нового хозяина ему найдем. Не оставим таксика.
— Я больше не выдерживаю! — всхлипнула Света и уткнулась лбом в его куртку. — Ненавижу людей! Как он мог, этот «хозяин», бросить собаку? А ведь пес по этому недочеловеку скучает! Я не могу так дальше. Я ухожу из волонтеров… Простите.
Она отстранилась, посмотрела на Олега Ивановича глазами, полными слёз и злости, резко развернулась и почти бегом спустилась по ступенькам.
— Ты всё равно вернёшься, — тихо произнёс ей в спину Олег Иванович. — Без наших подопечных ты не сможешь. Доброта ранит, но, наверное, это и есть самое главное в жизни. Я-то точно знаю.
Несколько дней Света даже не прикасалась к телефону, не включала компьютер. Хотелось взять что-нибудь тяжёлое, найти бывшего хозяина черного такса и переломать ему ноги.
Внутри шла настоящая война: жалость к животным и жгучая ненависть к людям сталкивались и не давали дышать. Что делать дальше, как жить, с чего начать?
Но гневная, резкая речь мамы подействовала как холодный душ — мысли понемногу прояснились. Света поняла: она не имеет права бросать начатое. Да, всем не поможет. Но многим — да. И этому несчастному, преданному таксу тоже.
— О, ты занята? — мама заглянула в комнату как раз в тот момент, когда Света рассматривала в интернете собачьи коляски.
— Ну… да. Мам, только не ругайся, пожалуйста, но я решила взять ещё одну собаку.
— Вот так номер! Дочь ожила… Куда же нам ещё одного хвостатика? — улыбнулась Любовь Петровна.
— Строго говоря, не ещё одного. Кузю скоро заберут, он у нас временно. Да и для остальных, я уверена, найдутся хозяева.
— Ох, Света… Ладно. Только это точно последний пес! Квартира больше не выдержит, да и я тоже, — вздохнула мама и наклонилась к экрану. — А что ты там рассматриваешь?
— Наш новый джентльмен будет на колесах, — улыбнулась Света.
Черного такса назвали Бобом. По крайней мере, именно на это имя он откликнулся. Поставить его на лапы, увы, не удалось, как ни старались врачи. Так что поиски тележки были совсем не напрасны.
— Светик, если что-то будет непонятно, сразу звони, — сказал Олег Иванович, опираясь на дверцу машины. — Не стесняйся. У нас у Марины спинальник, у Натальи Борисовны тоже. Поможем, подскажем.
Собаки на колесах часто остаются у волонтеров навсегда — мало кто решается взять на себя такую ответственность.
— Спасибо вам, — ответила Света.
Боб тревожно выглядывал из тёплого одеяла, в которое его заботливо закутали. Ему было немного страшно, хоть всё и складывалось, кажется, неплохо. Его забирает та самая девушка, что часто приходила в клинику, гладили его и тихо с ним разговаривала.
Боб решил попробовать поверить ей. Не могут же все люди быть предателями.
— Олег Иванович, Галина снова просит пристроить «красавчика», — вспомнила Света. — На пуделя слегка похож. Вы говорили, что у вас там кто-то мечтает именно о такой собаке. Взгляните, предложите им. Вдруг получится.
— Обязательно посмотрю, — кивнул Олег Иванович. — Езжайте уже, холодно. И вообще, я очень рад, что ты вернулась.
Света устроилась в машине, крепко прижала к груди Боба и тихо прошептала:
— Я тоже рада. Помогать вам — это самое важное, что у меня есть.
Любовь Петровна подмигнула дочери в зеркало заднего вида, повернула ключ в замке зажигания, и машина мягко отъехала от ветклиники.
