День клонился к вечеру, однако жара не спадала. Воздух оставался сухим и обжигающим, трава по обочинам словно стонала под безжалостным солнцем, а вода в узкой речке казалась тёплой, как парное молоко. Птицы почти не летали — лишь изредка кто-то лениво взмахивал крыльями. Даже лягушки у пруда замолчали, будто жара лишила их желания жить обычной вечерней жизнью.
Две собаки растянулись в пыли у дороги и не реагировали даже на прохожих. Пригород медленно готовился к темноте, надеясь, что ночь принесёт хоть немного прохлады.
К старой автобусной остановке у магазина подъехал автобус и выпустил всего одну пассажирку — аккуратно одетую молодую женщину с сумкой в руке. Было видно, что она устала и торопится домой после рабочего дня.
— Когда же это всё закончится, наконец?
Эти слова, как всегда, донеслись со скамейки у соседнего дома. Там сидели старики — бабка и дед, которые смотрели на женщину с нескрываемым раздражением. Она, проходя мимо, вежливо произнесла:
— Добрый вечер.
— Здрааасьте… — протянули они в ответ с явным неудовольствием.
Наталья — так звали хозяйку небольшого, но ухоженного дома — снова поймала себя на мысли:
«Чем я им так мешаю? Что плохого я сделала?»
Каждый раз, слыша их ворчание, она задавалась этим вопросом.
Бабке Марье, жившей слева, не нравилось, что по двору Натальи бегают три подросших щенка. Да, днём они шумели, но ночью спали спокойно, не мешая ей, в отличие от её собственного храпа, от которого, казалось, дрожали окна. Странно.
А дед Пётр с правой стороны, вероятно, злился из-за того случая, когда щенок прихватил его за палец. Но ведь сам виноват — зачем было дразнить малышей через забор, да ещё и щёлкать по носу? Получил — и обиделся. Обидно и несправедливо.
Впрочем, эти мысли не задерживались надолго. Наталья давно пережила этот этап. Увидев, как щенки мчатся к забору, она улыбнулась и ускорила шаг.
Калитку открыть оказалось непросто — щенки налетели всей гурьбой, радостно тявкая ещё неокрепшими голосами. Шум стоял немалый, но в нём было столько восторга и любви, что упрекнуть их было невозможно.
Во дворе Наталью тут же окружили питомцы, лизали ноги и прижимались. Им было не важно, что скоро будет еда — главное, что она вернулась. Это была чистая, бескорыстная радость.
Личная жизнь у Натальи не сложилась. В пригороде, несмотря на близость к городу, царили старые уклады: если не вышла замуж в восемнадцать — значит, «что-то не так». Годы шли, а семьи всё не было.
К двадцати восьми годам Наталья — молодая, симпатичная женщина — смирилась с мыслью, что семейная жизнь, возможно, не для неё. Она смотрела, как подруги выходят замуж, рожают детей, строят уют, и тихо повторяла:
«Наверное, не моё».
Но потребность заботиться — вещь врождённая. Ей хотелось отдавать тепло, внимание, ласку. И от того, что это желание оставалось нереализованным, в душе поселился постоянный дискомфорт.
Однажды всё изменил случай.
В воскресенье Наталья возвращалась из города с покупками и у забора увидела его. Маленький щенок жался к земле. Он не скулил и не звал на помощь. Просто лежал — замёрзший, слабый, почти безжизненный.
Это был обычный дворовый щенок, но в его взгляде не было ни борьбы, ни надежды. Казалось, он уже принял свою судьбу. Наталья присела рядом, погладила его, и он поднял на неё огромные глаза — глубокие, как бездонный колодец.
Её словно пронзило этим взглядом. В нём отражалась жестокость мира, где слабым не оставляют шанса. Решение пришло мгновенно — Наталья прижала щенка к себе и понесла домой.
Отогретый и накормленный, он вскоре заснул на коврике в прихожей, а в доме впервые за долгое время воцарилось ощущение покоя. Наталья смотрела на спящее существо и чувствовала, как внутри становится теплее.
С тех пор она стала забирать брошенных щенков, лечить, кормить, а затем искать им хозяев. Это перестало быть просто добрым делом — это стало смыслом её жизни. Только вот нынешним щенкам хозяев найти пока не удавалось.
В один из дней Наталья осталась дома. Она устроилась в тени деревьев у дома, а щенки улеглись рядом, тихо наслаждаясь редким моментом, когда хозяйка никуда не спешит. С улицы их не было видно.
У забора встретились дед Пётр и бабка Марья.
— Доброе утро, Маша.
— Привет.
— Как дела?
— Всё так же, — сухо ответила она.
— Дети звонили?
— А твои давно были?
Дед лишь вздохнул:
— Лет десять не видел. Хорошо хоть открытки присылают.
Они разошлись, хлопнув калитками. Наталья всё слышала. И вдруг поняла, что делать.
Она быстро зашла домой и занялась выпечкой. Скоро по округе поплыл аромат свежего кекса.
Марья открыла дверь на лёгкий стук. На пороге стояла Наталья с горячим кексом.
— Мария Васильевна, давайте чаю попьём вместе.
— Это кто — «мы»?
— Мы, соседи, — раздался голос Петра.
Лицо Марьи потеплело. Она улыбнулась и пригласила их войти. Но тут раздался сигнал машины. У дома Петра остановилась чёрная иномарка. Из неё вышли его дети и внуки.
Пётр побежал к ним, смеясь и плача одновременно. А за забором Натальи раздался звонкий лай — щенки радовались вместе со своим суровым, но теперь счастливым соседом.
