Перешагнув сорокалетний рубеж, Егор всё чаще ловил себя на том, что невольно подводит итоги. Вроде бы жизнь сложилась: есть чем гордиться, есть чему радоваться…
Дом — настоящий оплот: со стороны улицы участок закрыт высоким, крепким забором, во дворе — добротные постройки, возведённые «на совесть», в гараже — ещё вполне приличная иномарка. Всё сделано основательно, словно с расчётом на десятилетия вперёд, всё под контролем, всё ограждено.
Правда, с одной стороны участка забора не было. Так здесь повелось испокон веков: от дороги отгородиться — обязательно, а от соседа можно и не закрываться. Сосед ведь ближе любого дальнего родственника: видишь его каждый день, и если что случится, первым делом пойдёшь именно к нему.
Егору поначалу эта традиция казалась странной, но ломать устоявшийся порядок он не стал. Раз не он придумал, значит и менять не ему.
В доме тоже всё было, как он любил: чётко, надёжно, без лишних вольностей. Жена Галя — хозяйственная, неутомимая, любая работа у неё спорится. С полувзгляда понимает, что нужно сделать, стоит лишь Егору строго посмотреть. Порядок — значит порядок, тут не забалуешь.
Дети — двенадцатилетний Серёжа и десятилетняя Настя — не избалованные, отца слушаются, живут с оглядкой на его настроение. И на работе его уважали… хотя, скорее, побаивались. Он умел поставить на место любого, не исключая начальство. Прежде чем лишний раз обратиться, люди десять раз подумают.
И вроде всё именно так, как он когда-то мечтал: дом — полная чаша, семья рядом, стабильность. Но всё чаще в душе появлялось странное ощущение, будто где-то он просчитался, что-то упустил. Словно жизнь идёт правильно, а радости в ней — не хватает.
По соседству жила похожая семья. Хозяина звали Андрей, ровесник Егора. Жена, двое детей. Заселились они около года назад — прежних владельцев, стариков Никитиных, дети перевезли в городскую квартиру, а дом продали. И правильно сделали: старикам уже тяжело было тянуть хозяйство.
Новые жильцы многое переделали. Сократили огород, а Андрей устроил на освободившемся месте спортивную площадку: поставил турник, брусья, баскетбольное кольцо. Для детей появился бассейн, завезли гору белого речного песка. С утра до вечера оттуда доносились смех, визг, радостный гам. Серёжа с Настей быстро подружились с соседскими ребятами и пропадали у них часами. Егор не запрещал, лишь строго напоминал: сначала дела — потом развлечения.
Со временем он заметил, что и Галя стала часто заходить к соседям. То с хозяйкой вместе шторы шьют, то обмениваются рецептами каких-то замысловатых, но вкусных блюд. Галя делилась опытом — как правильно ухаживать за грядками, варить варенье, следить за плодовыми деревьями. Возвращалась домой оживлённой, с сияющими глазами, но стоило Егору встретить её жёстким взглядом, как улыбка исчезала, и она снова погружалась в домашние хлопоты, будто ничего и не было.
На границе участков, «на меже», стояла скамейка. В тёплые летние вечера Егор любил присесть там, выкурить сигарету, оглядеть огород и просто помолчать. Иногда к нему подходил Андрей. Они сидели рядом, неторопливо обсуждали новости, политику, жизнь. Андрея почти всегда сопровождала его кошка — белоснежная, зелёноглазая Алиска. Она усаживалась рядом, внимательно «слушала» разговор и время от времени вставляла своё тихое мяуканье.
К кошкам Егор относился холодно: пользы от них никакой, только под ногами путаются. Однажды дети притащили котёнка с улицы, но Егор настоял, чтобы его убрали. Дети ушли и вернулись без котёнка — пристроили где-то. В глазах у них тогда застыли обида и растерянность. Егор решил, что со временем они всё поймут и забудут. Главное — чтобы слушались отца и не перечили.
— Зачем она тебе? — не раз спрашивал он Андрея, кивая на кошку. — Толку ноль. Была бы породистая — котят продавал бы, хоть польза. А ты ещё и стерилизовал — деньги на ветер.
— Не всё деньгами меряется, — спокойно отвечал Андрей. — Алиска у нас — часть семьи. Дети её обожают. Она ласковая, добрая, словно всех нас за своих котят считает. С ней дети мягче становятся, да и у меня сердце оттаивает, когда она рядом. — Он гладил кошку, и та благодарно жмурилась.
— А зачем тебе мягкое сердце? — усмехался Егор. — С ним только хлопоты. Так и позволишь кому-нибудь на шею сесть.
— Не совсем так, — отвечал Андрей, глядя на дом, играющих детей и жену. — Мягкое сердце — не значит слабое. Оно чувствует людей: кто добрый, а кто с гнильцой. К хорошему я и сам добр, а плохого к семье не подпущу. А вот каменное сердце ничего не чувствует — для него все одинаковые, и кажется такому человеку, будто вокруг одни обманщики. Вот и остаётся он в итоге один.
— Может, ты и прав… — неожиданно для себя задумался Егор. Его удивили собственные слова: раньше он никогда не сомневался.
С тех пор он стал внимательнее присматриваться к соседской жизни. Утром Андрей собирался на работу — жена выходила проводить, он обнимал её, целовал в щёку, что-то говорил, и она смеялась. Дети махали из окна, Алиска провожала до калитки. С таким настроением и работать, наверное, легко. У Егора же всё было иначе: никто не выходил его проводить, дети и не думали махать рукой.
Вечером Андрей возвращался — и тут же его окружали дети с криками радости. Жена встречала на крыльце, на ходу рассказывая что-то смешное. Кошка тёрлась у ног, обвивая хвостом. И вся дневная усталость будто растворялась. «А у меня, выходит, не так… — думал Егор. — Иду на работу, словно в бой, а возвращаюсь — лучше не подходи. Может, и правда, дело в этом. Нет радости — вот и душа мрачная. Надо бы помягче… Может, и кошку завести?..»
Как-то Андрей предложил:
— Сосед, говорят, ты рыбак знатный. Съездили бы вместе. Жен и детей возьмём, пусть на природе побегают.
— Можно и съездить, — согласился Егор. — Только какая это рыбалка с бабами и детьми? Рано выезжать надо, а они собираться будут вечность.
— А мы с вечера, — предложил Андрей. — Палатки есть. Утром, пока все спят, порыбачим, а потом уже не до клёва будет.
Так и решили. Приехали на двух машинах, поставили палатки. Пока мужики ловили рыбу на уху, женщины с детьми обустроили место: выложили очаг, поставили воду греться. Вечерний улов удался, уха вышла отменной. Дети расшалились, но Егору не хотелось одёргивать их при соседях.
Алиска же неожиданно притащила из леска маленького котёнка и стала его вылизывать. Дети тут же бросились кормить малыша — аккуратно, выбирая косточки из рыбки. И Егор, глядя на эту суету, вдруг почувствовал странное, давно забытое тепло…
Котёнок, видно, давно не ел: набрасывался на угощение жадно, урчал, а тоненький хвостик у него мелко подрагивал. Глядя на это, Егор почувствовал, как что-то болезненно сжалось внутри. В памяти всплыл тот день, когда он обидел собственных детей, не разрешив им оставить найденыша с улицы.
Насытившись, малыш пригрелся под его ладонью, доверчиво сопел и заснул. Андрей тем временем вынул из багажника гитару и негромко спел несколько любимых песен. Простые, хорошие мелодии неожиданно глубоко задели Егора. Ночь стояла тёплая, звёзды рассыпались по небу крупными искрами, и в этом было столько покоя, что хотелось просто сидеть и молчать.
С утра, выплыв на лодке к заранее прикормленному месту, они отменно порыбачили: каждый набрал по полсадка язей. На берег возвращались с чувством выполненного дела — довольные, будто настоящие добытчики.
Дальше день понёсся незаметно. Женщины в соседнем лесу собирали ягоды, дети носились с котёнком и Алиской, плескались у берега. Егор вдруг с удивлением заметил, как изменилась Галя. Он давно не видел её такой оживлённой и радостной, а во взгляде, которым она смотрела на мужа, была не привычная настороженность, а тёплая благодарность.
Когда стали собираться домой, Серёжа с Настей шептались между собой и исподтишка поглядывали на отца. Егор понял, о чём идёт речь, и, заранее всё решив, сдерживая улыбку, спросил:
— А где ваш котёнок? Наигрались и бросили? Нет уж, ребята, теперь сами за него отвечайте: воспитывайте, кормите, растите — раз уж приручили.
— Папка! — с визгом Настя кинулась ему на шею. Серёжа стоял рядом, сияя от радости.
Вечером Егор и Андрей снова сидели на лавке, вспоминая удачную рыбалку. Алиска тщательно вылизывала маленького Котю, который теперь повсюду следовал за Егором.
— На следующих выходных давай баньку у меня растопим, — предложил он. — Банька хорошая, давно не топил. Одному скучно париться.
— Отличная идея, — кивнул Андрей.
— Пойдём, Котя, — Егор поднялся, взял котёнка на руки, крепко пожал соседу руку и направился домой. — И что ты за создание такое, — бормотал он, почесывая малыша за ухом. — Маленький, пушистый, а прямо в сердце попал…
Утром следующего дня Галя догнала его у калитки:
— Егор! Обед забыл! — и протянула пакет с едой.
— Спасибо, Галя.
Он приобнял жену, и она не отпрянула, как раньше, а наоборот — ласково прижалась к нему. А из окна дети махали ему руками, на подоконнике сидел Котя и, щурясь от удовольствия, провожал хозяина взглядом.
