Он ушёл из жизни под самое утро — промозглое, позднеосеннее, наполненное холодом. Впрочем, стужа для него была привычным состоянием, как и постоянный голод. Укладываясь ночевать в куче сухих, разноцветных листьев, он старался игнорировать урчащий пустой живот. Есть хотелось отчаянно.
Но догнать быстрых молодых котов, стремительно сметавших с мусорки каждый кусочек отходов, он давно уже не мог. Они забирали всё подчистую, не оставляя даже крошки.
Он выдохнул тяжело, спрятал нос в лапы и закрыл глаза. Ему не снились сны — никогда. Он и не желал видеть их. Какие могут быть сны, если вся жизнь — бесконечный бег от собак, дождь под скамейкой и отсутствие даже слабого воспоминания о тёплом? Да и вспоминать, по сути, было нечего.
Разве что… когда-то давно его мама вылизывала его маленьким котёнком. Пока однажды не угодила под машину. Но зачем он вообще это вспомнил? Большой, худой, рыжий кот глубже зарылся в шуршащую листву, вздохнул и уснул. А под утро…
Он умер. Тихо, незаметно. В точности так же, как и прожил свою жизнь — не существуя ни для кого.
И вдруг ему стало тепло. И голод куда-то исчез. И страх растворился.
Кот поднялся над собственным телом и увидел Его. Тот сидел на лавке рядом.
— Ну что? — спросил Ангел кота. — Пора идти?
Кот оглянулся, увидел себя — вытянутого, лежащего в осенней листве, и сразу всё понял.
— Ну и ладно, — сказал он, устраиваясь рядом с Ангелом. — Даже хорошо. Больше не будет ни холода, ни голода. Ни собак. Ни людей, которые норовят пнуть. Всё, наконец-то, закончилось.
— Прекрати это сейчас же, — строго сказал Ангел. — Мне и так тяжело. Вы довели меня до седины, а мне всего тысяча лет. Сказал бы хоть что-то хорошее… Всё-таки сам за тобой пришёл. Не каждому такое даётся.
— Да уж, — буркнул кот. — А ты где был, когда тот мужик мне палку в лапу воткнул, да так, что я чуть не умер? Где ты был, когда на меня собаками травили? Где? — закричал он. — Где?!
Он кричал так, как кричат всего раз в жизни. Но…
Его не слышал никто. Никто, кроме Ангела. А крылья Ангела, слушая этот крик, становились всё тяжелее, серее, будто сгорая от боли.
Но кот внезапно замолк. Словно оборвалась струна.
— Извини, — сказал он тихо. — Что это я на тебя напал? Ты один, а нас — тысячи. Под подъездами, на помойках, под лавками. Как же тебе за всеми уследить?
Он вздохнул, придвинулся к Ангелу. Ангел молчал.
— Погладь хоть разочек, — попросил кот. — Последний.
— Почему бы и нет, — согласился Ангел. — Погладить — хорошее дело.
И он провёл ладонью по рыжей, растрёпанной шерсти.
— Вон, глянь, — сказал кот. — Ведут собачонку на поводке. Мелкая, злая, брехливая. А как гордо идёт. Её наверняка любят, гладят, кормят чем-то… ну, ты понимаешь… таким, чего я за всю жизнь не видел.
Он вздохнул тяжело.
— Хоть бы раз попробовать, чем там домашних собак и кошек кормят. У тебя нет? — спросил он, заглядывая Ангелу в глаза.
А Ангел отвёл взгляд. Он плакал. И скрывал слёзы. Ведь слеза Ангела падает на землю, прожигая её почти до центра.
— Нет у меня, — наконец выговорил он. Потом посмотрел на кота и добавил: — Сделай мне одолжение. Побудь тут. Посиди на лавке рядом со своим телом. Я скоро вернусь. Принесу тебе кое-что вкусное.
— Правда? — кот вскочил от восторга. — Правда не обманешь? Вот это счастье… хоть после смерти разок попробовать что-то вкусное.
Ангел вскрикнул, будто его пронзила боль.
— Моё слово крепкое, — сказал он. — Только молчи. Не говори больше. А то сил нет слушать.
— Молчу, — пообещал кот. — Иди. Я подожду.
Ангел исчез…
А кот вдруг открыл глаза. Как будто ничего этого не было. Он оглянулся.
Прямо перед ним стояла женщина. В старой потерянной куртке, в огромных мужских ботинках. Она наклонилась, и кот испуганно вжался в мокрую листву.
— Бедненький, весь мокрый, дрожишь, — сказала она тихим, неожиданно тёплым голосом.
Она аккуратно подхватила его под живот, спрятала к себе под куртку, оставив наружу только мордочку и ушки.
— Сейчас согрею, — пообещала она. — А дома у меня есть куриные крылышки.
— Ого… — подумал кот. — Это и есть та самая вкуснота, которой кормят любимых?.. Вот это сон…
Он замурлыкал, рассказывая женщине свой странный сон о смерти и Ангеле.
Она слушала его, прижимая к груди, и улыбалась. Она торопилась домой, спасаясь от ледяного дождя.
Она шагала огромными ботинками по лужам, и брызги летели в стороны. Ветер гонял красную и жёлтую мокрую листву. А на скамейке…
Сидел Ангел.
Он смотрел, как женщина сжимает под курткой рыжего, дрожащего кота и спешит домой.
Теперь Ангел не был седым. Он сиял белизной. Его крылья выросли огромными, ровно такими, какими и должны быть у Ангела. И из них струился свет.
— Всё, что смог, — сказал он тихо. — Поешь, малыш. Пусть тебя погладят. А когда твоё время когда-нибудь придёт, я буду рядом. И ты расскажешь мне, насколько же вкусны куриные крылышки. Вряд ли что-то может быть вкуснее еды, которую дают тому, кого любят.
И он исчез. А может, коту всё это и правда приснилось.
Но одно несомненно — ему сейчас хорошо. Его любят. Его гладят. А что ещё нужно? Ничего. Его мечта сбылась.
Пусть и у других котов тоже сбудется.
Может быть…
