Николай, как обычно, ехал по трассе. За сорок лет за рулём он давно привык к бескрайнему шоссе, к его ритму. То дождь монотонно бьёт по стеклу, то солнце не даёт разглядеть дорогу. А сегодня – просто серая мрачная пустота. Небо, будто затянутое старым полотном, висело низко и тяжело.
Километры сменяли друг друга. Мысли бродили сами по себе – о доме, о жене Марине, которая, как водится, снова будет недовольна скромным заработком. Но что поделать, не каждый день рейс хороший попадается.
— Эх, Колька… — пробормотал он, — уже пора бы к пенсии, а всё по трассам мотаюсь.
Впереди неспешно плелась серебристая иномарка. Слишком медленно для трассы. Николай пошёл на обгон, и тут…
Задняя дверь машины внезапно распахнулась.
На обочину что-то вылетело. Мешок? Коробка? Он не успел разглядеть. Машина рванула вперёд и исчезла за поворотом.
— Что за… — вырвалось у него. Он резко сбросил скорость.
Можно было бы и не останавливаться. Кто знает, что там — мусор, хлам? Но внутри что-то сжалось. Голос внутри настоял: «Остановись».
Он съехал к обочине, включил аварийку, вышел и подошёл к тому месту, куда упал предмет.
Увиденное его остановило. В старой картонной коробке копошились два крошечных щенка. Не старше полутора месяцев. Жалобно поскуливая, они дрожали от холода и страха.
— Вот ведь… — только и смог вымолвить Николай.
Один был рыжеватый, взъерошенный. Второй — чёрный, с белыми лапками. Оба — грязные, мокрые, испуганные. Рыжий потянулся к протянутой руке, а чёрный забился в уголок, стараясь спрятаться.
— Как можно… — пробормотал он. — Живых существ, да вот так, как мусор…
Он поднял коробку, пошёл к кабине. И вдруг — позади загудел двигатель: та самая серебристая машина! Возвращается?
Николай замахал рукой, громко крикнул:
— Эй! Щенков забыли!
Но машина лишь ускорилась, промчалась мимо. Он успел заметить номер — местный.
— Вот твари… — прошипел он. — Руки бы им…
Щенки тем временем начали слабо скулить. Рыжий пытался выбраться, чёрный жалобно пищал. Николай устроил коробку на пассажирском кресле, укрыл малышей старенькой курткой.
— Ну что, парни, — сказал он, поворачивая ключ зажигания. — Поехали. Дом найдём.
Всю дорогу он думал, как встретит их Марина. Она и кота-то терпеть не может. А тут два щенка. «Грязь, шерсть, запах» — её любимые аргументы.
Но он не мог оставить их. Ни за что.
Три часа спустя он свернул во двор. Щенки за это время освоились: рыжий уже пробовал тянуть его за палец.
— Марин! — крикнул он, заходя в дом с коробкой. — Ты дома?
— Тут я, — отозвалась она. — Что тащишь?
Вышла в коридор, увидела коробку, и лицо сразу изменилось.
— Это ещё что такое? — спросила она холодно.
— На трассе выбросили. Из машины. Прямо при мне. Ну как я их брошу?
— Как? Да легко. Надо было не брать!
Марина заглянула внутрь коробки. Щенки жалобно пискнули.
— Убери, — коротко приказала она. — Сейчас же.
— Марина, они же крохи…
— Не обсуждается. Их в этом доме не будет! — голос стал резким, звенящим. — Или они, или я.
Николай опешил. Тридцать лет брака — и вот он, выбор. Между женой и двумя комочками, что прижались к его руке.
— Марина…
— Я всё сказала. Выбирай.
Он молча вышел, держа коробку. Вышел, не говоря больше ни слова.
— Коль, — позвала она уже тише, — ну куда ты?
— К маме, — отрезал он. — Там не выгонят.
— Да оставь их где-нибудь! В приют сдай! Зачем тебе это?
Он остановился у двери.
— А если бы нас так — на трассу, без еды, без крыши?
— Но мы же не псы, Коля!
— Нет, — с горечью ответил он. — Мы хуже. Собаки хотя бы друг друга не предают.
Он хлопнул дверью и уехал.
Анна Петровна, его мама, встретила спокойно. Только взглянула в коробку и кивнула:
— Проходи. Сейчас чайник поставлю.
Тепло, уют старого дома, запах пирогов — всё напомнило детство.
— Я ненадолго, — сказал он. — Пока не пристрою.
— Живи, сколько нужно, — просто ответила мать.
Она села рядом с коробкой, погладила щенка. Рыжий потянулся к руке, чёрный всё ещё сторонился.
— Бедняги. Кто ж так поступает…
— Марина сказала: или я, или они.
— Понятно… Значит, выбрал их.
— Я просто не смог иначе.
— И правильно сделал, сынок.
На следующий день он начал обзванивать всех, кого знал.
— Алёха, у меня два щенка, может, тебе?
— Коль, да у меня дома попугай, жена взвоет.
— Сань, хочешь щенка?
— Да у дочки аллергия.
— Семёныч, ты же внукам собаку хотел?
— Ага, а невестка — не хочет. Негде держать.
Один отказ за другим. К вечеру руки опустились.
— Не нужны никому, — сказал он матери.
— Добрые люди найдутся. Всегда находятся.
А щенки осваивались. Рыжий обследовал кухню, чёрный грелся у печки.
— Рыжик будет, — сказала мать. — А этот — Уголёк.
Николай впервые за эти дни улыбнулся.
Прошла неделя. Позвонил Викторыч:
— Слышь, Коль, у тебя же щенки? Жена просит.
— Приезжай, выбирай.
Они приехали. Супруга Викторыча сразу ткнула пальцем:
— Рыжика берём! Весёлый.
— А Уголёк?
— Нам одного хватит.
Николай проводил Рыжика с тяжестью. Привык. А Уголёк остался — потерянный и один.
— Ничего, — сказала мать, — найдётся и для него семья.
Но никто не звонил.
— Может, не такой симпатичный? — размышлял он.
— Дело не в этом. Красота не снаружи.
А Уголёк всё больше становился «своим». Утром встречал у кровати, вечером засыпал рядом.
— Мам, может, оставим?
— А Марина?
— Не знаю. Вдруг привыкнет?
— Сынок, если сердце закрыто — силой не откроешь.
А Уголёк рос. Становился умным, внимательным, преданным. Понимал, казалось, каждое слово. Мать даже связала ему попону — красную, тёплую.
Прошёл месяц. Позвонила Марина:
— Коль, ты когда домой?
— Пока не знаю. С Угольком не решено.
— Каким ещё Угольком?
— Щенок. Второй.
— Коль, хватит уже. Иди домой.
— А он?
— Отдай его кому-нибудь.
— Не могу. Не получается.
— Значит, он тебе важнее меня?
Он посмотрел на Уголька — тот сидел, не сводя с него глаз.
— Приезжай. Увидишь — всё поймёшь.
— Ни за что.
— Тогда я не знаю…
Трубка замолчала.
Неожиданно во двор въехала знакомая машина.
— Коль, твоя приехала! — крикнула мать.
Он выглянул — да, Марина.
Уголёк напрягся, сел рядом, глядя на хозяина.
— Всё будет хорошо, дружок, — сказал Николай. Но сам в это не верил.
Марина постучала в дверь, потом вошла.
— Здравствуйте, Анна Петровна.
— Привет, невестка. Заходи, чайку попьём.
Она осмотрелась. Уют, тепло. Чисто. И ни одного следа собаки.
— Где он? — спросила она.
— Кто?
— Ну, этот… твой пёс.
— Уголёк во дворе, с котом из соседнего дома возится, — отозвался Николай.
Марина заметно расслабилась и кивнула.
Когда они устроились за столом, Марина заговорила:
— Ну что, Коля, хватит тебе здесь прятаться. Дом ждёт.
— А Уголёк?
— Забудь ты уже о нём! — раздражённо всплеснула руками Марина. — Пристроишь куда-нибудь — и дело с концом.
Анна Петровна без слов налила всем чай. Но Николай заметил, как напряжённо сжались её губы.
— Мариш, ты же даже его не видела по-настоящему, — попытался он её вразумить. — Может, посмотришь сначала?
— А чего там смотреть? Пёс как пёс.
— Это не просто пёс, — спокойно сказала Анна Петровна. — Это как ребёнок ему.
Марина резко обернулась:
— Что вы сказали?
— То, что слышала. Коля его спас, выхаживал. Они уже как семья.
— Анна Петровна, с уважением, но… — начала было Марина.
— Здесь без уважения не обойтись, — перебила её свекровь. — Когда дело касается живого существа, которому дали шанс.
На кухне повисло напряжённое молчание. Только тиканье часов и шипение чайника нарушали тишину.
Первая встреча
Дверь слегка приоткрылась, и в щель осторожно просунулась чёрная мордочка с умными глазами.
Это был Уголёк.
Он неспешно вошёл, моментально уловив присутствие незнакомки. Подошёл к Николаю, сел у его ног и стал внимательно разглядывать Марину. Ни страха, ни агрессии — лишь интерес.
— Вот он, — произнёс Николай. — Познакомься.
Марина внимательно осмотрела пса. Он заметно подрос, выглядел ухоженно, шерсть лоснилась, глаза были ясные.
— Ну… симпатичный, — неохотно признала она.
— И умён, — добавила Анна Петровна. — Он всё понимает, хоть слов не говорит.
Услышав похвалу, Уголёк вильнул хвостом.
— Всё равно, — резко сказала Марина, вставая из-за стола. — В нашем доме ему места нет.
— Почему? — спросил Николай.
— Потому что я так сказала!
Её голос был звонким, как и в тот день, когда она уехала. Уголёк насторожился и прижался к Николаю.
Слова, которые всё меняют
Анна Петровна неспешно поставила чашку на стол и сказала спокойно:
— Марина, можно я скажу?
— Говорите.
— Коля — человек добрый. Он всегда таким был. Всем помогает, никому зла не желает. И если он говорит, что не может бросить это существо…
— Ну и что?
— А то, что тот, кто легко избавляется от слабого, однажды избавится и от близкого. И тебе не захочется, чтобы это случилось.
Марина вспыхнула:
— Как вы можете?!
— Потому что говорю правду, — спокойно ответила свекровь. — Если он уступит тебе сейчас, потеряет себя. А человек без совести никому не нужен. Даже тебе.
— Анна Петровна!
— Что? — строго произнесла она. — Вы с Колей тридцать лет вместе. И всё это время я ни разу не видела, чтобы ты думала о ком-то, кроме себя.
Марина побледнела:
— Вы считаете, я плохая жена?
— Я считаю, что ты любишь в первую очередь себя. А не его. А это не любовь. Это удобство.
Разрыв
Марина схватила сумку, подошла к двери:
— Коля! Если ты не вернёшься домой без этой собаки через неделю — считай, что между нами всё!
Она хлопнула дверью, и почти сразу во дворе завёлся двигатель.
Николай остался сидеть, поглаживая пса. Руки предательски дрожали.
Звук мотора затихал вдали. Уголёк прижался к его ногам, тихо сопел. Он не знал, что случилось, но чувствовал — хозяину больно. И просто был рядом. Потому что любовь — это быть рядом, когда трудно.
— Уголёк… — прошептал Николай, чеша пса за ухом. — А ведь мама, может, и права. Пора понять, кто я есть на самом деле.
Пёс поднял голову, посмотрел на хозяина и вильнул хвостом.
Звонок
Прошло три дня. Николай помогал матери, много гулял с Угольком. Молчаливые прогулки по заснеженной деревне были словно медитация. Он думал.
В среду вечером зазвонил телефон.
— Коля? — голос Марины был хриплым и усталым. — Как ты?
— Живу. А ты?
— Думаю. О том, что сказала твоя мать.
Он молчал, не перебивал.
— Возвращайся, — сказала Марина после паузы. — С собакой.
— Ты серьёзно?
— Но при одном условии. Он живёт во дворе. В сарайке. А ты — в доме. Со мной.
Николай бросил взгляд на Уголька, свернувшегося у печки.
— Хорошо, — ответил он. — Завтра будем.
Новая глава
Марина встретила их без радости, но и без раздражения. Николай быстро оборудовал старую сарайку: утеплил, положил подстилки, поставил миски.
— Вот тут тебе и быть, дружок, — сказал он. — Пока.
Первую неделю Марина делала вид, что пса не существует. Николай сам выгуливал его, кормил, убирал. Жена проходила мимо, не глядя.
Но однажды утром он увидел в миске пса сосиску. Свежую.
— Ты Уголька накормила? — спросил он вечером.
— Показалось, наверное, — отмахнулась она.
Прошёл месяц. И вдруг Марина позвала:
— Уголёк! Иди ко мне!
Николай выглянул в окно. Жена стояла у крыльца с миской и ласково гладила пса.
— Спасибо, — сказал он позже.
— За что?
— За то, что впустила его. И меня тоже.
Марина не сразу ответила.
— Он… он ведь и правда хороший. И тебя любит.
— Нас, — поправил Николай.
Испытание
Зимой Марина слегла с температурой. Николай был в рейсе. Она лежала в постели, слабая и одинокая. Вдруг — скулёж у двери.
Открыла — Уголёк.
Он вошёл, подошёл к ней, положил морду на руку и тихо вздохнул.
— Ты за меня волнуешься, да? — прошептала она, и на глаза навернулись слёзы.
Пёс остался с ней до утра.
Когда Николай вернулся, он увидел их: Марина под одеялом, Уголёк на коврике рядом.
— Он теперь живёт в доме, — сказала она. — Окончательно.
Николай улыбнулся и обнял её.
А пёс, вильнув хвостом, счастливо зевнул. У него теперь была семья. Настоящая.
