Дядю Леню побаивались абсолютно все. Даже взрослые мужчины старались не встречаться с ним взглядом, а женщины переходили на другую сторону двора. Что уж говорить о детях — они разбегались, завидев его издалека.
Он был странным, неприятным типом, постоянно твердившим о какой-то справке, которую, к слову, никто никогда не видел.
— Мне всё равно ничего не будет! — хвастался он с самодовольной ухмылкой. — Хочу — ворую, хочу — бью, а посадить меня не могут. А если попробуете — вам же хуже будет!
Так он отвечал тем, кто пытался навести порядок или поставить его на место. Не стеснялся справлять нужду прямо в подъезде, царапал на капотах и дверях машин непристойные слова, а то и просто бессмысленную чушь.
Мог запросто шлёпнуть любую женщину пониже спины, затем мерзко захихикать, глядя, как она в растерянности и страхе оглядывается.
И действительно — сколько заявлений на него ни писали, всё было бесполезно: на следующий день он снова появлялся, будто ничего не случилось. Прогуливался по клумбам, вытаптывая цветы, и всё с той же наглой усмешкой. Эта улыбка — будто прилипла к нему навсегда.
Тем не менее, к малышам он всё же не лез. Однажды он дернул за ухо пятилетнего Костю, так что тот разревелся. Тогда мама мальчика, объединившись со своей свекровью, устроили ему такой разнос, что Лёня ещё неделю шипел сквозь зубы, глядя на детей. С тех пор он понимал: к малышам лучше не подходить.
Но как это часто бывает, время прошло — и осторожность поутихла. К тому моменту Марина, ученица первого класса, как обычно, возвращалась домой одна. Родители на работе, а школа — прямо за домом, видна из окна.
Впереди неё шёл дядя Лёня. Девочка замедлила шаг — старалась держаться от него подальше. И вдруг услышала тонкий жалобный писк. Марина ахнула. Мужчина резко обернулся.
У него в руке болтался котёнок. Точнее — он держал его за хвост, и бедное животное безвольно висело вниз головой. Он тряс котёнком, будто игрушкой на резинке.
— Отпустите! — выдохнула Марина. — Ему больно!
— Больно? — переспросил Лёня с фальшивым интересом. — Ну может чуть-чуть. Ты ведь не против, Марина?
Он уставился на неё расширенными зрачками, в его взгляде не было ничего человеческого. Девочке стало страшно, но котёнка было жалко до слёз. В голове всплыли мамины слова: «Если можешь — помоги».
Марина нахмурилась, пригнулась, сорвалась с места и вырвала котёнка из его руки. Без оглядки помчалась к подъезду, прижимая животное к груди.
Лёня рванул за ней. Но у неё не было шансов — девочка, тяжёлый ранец, сменка и котёнок в руках.
Спасли её бабушки у подъезда. Увидев, что происходит, они выстроились живой стеной, не пустив Лёню в дом. Марина была в безопасности.
Так в семье появилась Люся — обычная, уличная кошка. Родители не были против. Сначала она была худенькой и дрожащей, её спинка была едва шире хвоста. Может, именно это и спасло ей жизнь — чуть тяжелее, и Лёня мог бы её покалечить.
Со временем Люся окрепла, округлилась и стала почти как тумбочка. А главное — она стала не просто любимицей, а полноправной частью семьи. Лечила папину спину, «обсуждала» с мамой мелкие дела, и для Марины стала настоящей подругой.
Прошло пять лет…
Марина стала замечать на себе противные, липкие взгляды дяди Лёни. Он пока только смотрел, но она пробегала мимо него, опуская глаза, стараясь быть невидимой.
Однажды днём он всё-таки решился. Зная, что родителей нет, постучал в квартиру.
Сколько раз её предупреждали: не открывать дверь посторонним! Но девочка, не посмотрев в глазок, распахнула её.
Дядя Лёня тут же вошёл, захлопнул за собой дверь и нагло осклабился:
— Соль есть?
— Была… — пробормотала Марина, прижавшись к стене.
Пошла на кухню, вытащила пачку соли и протянула ему.
— Вот…
Но соль его не интересовала. Он лишь убедился, что в квартире никого больше нет. Начал расстёгивать штаны и, скаля зубы, произнёс:
— Ты же никому не расскажешь? Не бойся. Больно не будет. Разве что чуть-чуть…
Но тут в дело вмешалась Люся. Кто бы что ни говорил о памяти кошек — она всё помнила. Помнила, кто держал её за хвост. И поняла, что её Марине грозит опасность.
Она выжидала. Она терпела. И когда Лёня скинул штаны — бросилась в бой.
Как молния проскользнула между ног, развернулась и прыгнула. В ход пошли когти и зубы. Лёня закружился, завыл от боли. Марина рванула к телефону и вызвала полицию.
Служители закона приехали почти мгновенно. Но вмешиваться не спешили — наблюдали, как Люся со всем кошачьим рвением расправляется с негодяем.
Полиция аплодировала. Бабушки — тоже. Даже врачи «скорой» смеялись. А Лёня скулил.
Когда подъехали родители, они готовы были разорвать Лёню, но полиция их остановила:
— Сейчас уже не надо. Надо было раньше. А сейчас — пусть кошка делает своё дело.
В приёмном покое хирург потирал руки:
— Ай-яй-яй… Ни обезболивающего, ни антисептика. Всё, как назло, закончилось. Придётся терпеть, Леонид Гаврилович. Не волнуйтесь — больно не будет… ну разве что немного.
Взял в руки толстую, тупую иглу. В этот раз дядя Лёня домой не вернулся. И справка уже ничем не помогла.
Пусть кто-то говорит, что кошки не запоминают и не умеют любить. Но мы-то знаем: если кошка выбрала — она с тобой до конца. И защитит так, как никто больше не сможет.
