Деревня Ивановка угасала медленно, словно свеча на ветру. Молодёжь давно разъехалась — кто в город, кто на заработки, а в покосившихся домах остались только старики, хранители памяти и земли. В каждом дворе ещё теплилась жизнь: кошки стерегли амбары от мышей, а псы, не знавшие лени, охраняли покосившиеся заборы от непрошеных гостей. Но годы шли — и одна за другой гасли избы.
Старики уходили: одних забирали дети, другим дорога вела на кладбище за околицей. Хаты пустели, крыши оседали, окна глядели пустотой. А с ними исчезали и четвероногие обитатели — кого-то увозили, кто-то уходил в лес или в ближайшее крупное село, где ещё теплилась жизнь.
Наступил день, когда в Ивановке остались лишь двое — бывшая зоотехник Анна Савельевна и глуховатый дед Коля Клюшкин, державший свой ветхий домишко на краю деревни. После выхода на пенсию Анна вернулась в родительское гнездо, ухоженное и крепкое. С ней поселились коза Машка, несколько кур и полосатый кот Тишка — компания хоть и скромная, но своя. Сын и дочь жили в городе, уговаривали мать перебраться ближе, но та только качала головой:
— Куда я пойду? Дом-то родной, хозяйство, живые они все — кто ж их бросит, пока ноги ходят?
У деда Клюшкина хозяйство было скромнее — лишь верный пёс Мишка. Его сын Петька пропал двадцать лет назад на Севере, и с тех пор деда никто не навещал. Жил он тихо, с Мишкой, который, кажется, понимал каждое слово хозяина.
У Анны Савельевны было одно преимущество — мобильный телефон. Дети подарили, научили звонить, и старушка быстро освоилась. А вечерами два одиноких соседа собирались на чай, делились новостями: дед слушал радио и пересказывал всё громко, так что стены дрожали.
— Не ори ты так, Коль! — ворчала Анна. — Вон кот бедный подпрыгивает.
И вправду — Тишка, дремавший на печке, вскакивал от дедова голоса, хлопал ушами и таращил глаза. Был он кот хоть и воспитанный, но с характером. Любил, бывало, стянуть сливки с Машкиного молока, за что потом получал лёгкий щелбан полотенцем и обиженно прятался под баней до вечера.
Недавно Тишка, спасаясь от наказания, опрокинул бабкину любимую крынку. Та всплакнула — а кот день просидел в укрытии. Теперь, слыша громкие разговоры, настораживался, опасаясь, что снова вспомнят грехи. Но когда всё обходилось, возвращался в дом, вздыхал и устраивался спать в горе подушек.
Он был когда-то диким, но у Анны отъелся, стал пушистым и умным. Людей не любил — кроме хозяйки и деда. Даже её дети, приезжавшие в гости, вызывали у него недоверие. Зато с псом Мишкой держался дружески, хоть и с достоинством. Мишка тоже был приблудным — когда-то сам пришёл к деду и остался.
— Пусть живёт, сторож нужен, — сказал Клюшкин.
Так и жили: дед — старик, Мишка — сторож, Тишка — философ, а Анна Савельевна — душа компании. Каждый вечер они собирались у печи, пили чай с ватрушками и говорили о жизни.
Но однажды дед Клюшкин не пришёл. Сначала Анна решила, что задержался, потом услышала за окном протяжный вой. Мишка выл, и сердце подсказало — случилась беда. Старика увезли сначала в район, потом — в дом престарелых. Анна осталась одна. Мишку приютила у себя — он быстро привык, будто понял, что хозяйка теперь у них общая.
Однако вскоре старость взяла своё — ноги перестали слушаться. Дети приехали, настояли на лечении. Козу с курами увезли, вещи собрали. Анна плакала:
— А как же дом? Как Тишенька с Мишкой?
— Мам, не переживай, — успокаивали её. — Поймаем, привезём. У нас простор, им понравится.
Но животные, чуя неладное, спрятались под баней. Когда всё стихло, выбрались, нашли две миски с едой и приоткрытую дверь сеновала. Туда и перебрались. Долгими зимними вечерами грелись в сене, делили добытых мышей и ждали возвращения хозяйки.
Сын Анны несколько раз приезжал, звал их по именам, оставлял корм. Они не показывались, но еду находили. Так тянулась зима. А весной Тишка занемог. Он лежал, дрожал, едва дышал. Мишка улёгся рядом, прижав кота к себе, грея всем телом. И Тишка выжил — травка, солнце и верный друг поставили его на ноги.
Но не обошлось без приключений. Как-то утром к сеновалу приехал мужик на тракторе — хотел увезти сено. Мишка встал грудью на защиту, вцепился в ногу вору. Тот замахнулся вилами, но тут на него сзади налетел Тишка — впился когтями в затылок, шипел и царапал, пока мужик не убежал.
А вскоре в деревню вернулась Анна Савельевна — на костылях, но с сияющими глазами.
— Отвезите меня домой, — просила она детей. — Мои ждут.
Когда она вошла во двор и позвала, Мишка и Тишка сначала не поверили, а потом бросились к ней. Пёс визжал от радости, кот терся о ноги и впервые залез на руки.
Дом снова ожил. На заднем сиденье машины — Мишка, уткнувшийся в колени хозяйки, рядом в корзине — Тишка. Они возвращались туда, где вместе начиналась их история. Привыкали к новой жизни не сразу, но вместе — и это было главным.
Ведь когда рядом родные души, никакая беда не страшна. И старый дом снова наполнился теплом, любовью и тихим мурлыканьем под вечер.
