Валентина Петровна, как и всю жизнь, проснулась на рассвете. Семьдесят восемь лет приучили её вставать с первыми лучами солнца. За окном светило сентябрьское солнце — обманчивое, яркое, но без тепла. Потянулась, тихо поморщившись от боли в пояснице, и сразу услышала за дверью знакомое поскребывание — это Найда ждала.
— Сейчас, подожди, — пробормотала она, натягивая старый халат.
Найда, рыжая дворняга с торчащими ушами и хвостом-колышком, радостно заметалась у двери, едва увидев хозяйку.
— Погулять хочешь? — улыбнулась Валентина Петровна, потрепав собаку по голове. — Ну подожди немного, завтракать-то надо.
Она привычно залила кипятком овсянку, нарезала хлеб. Ела медленно, глядя в окно. В доме стояла тишина — только старые ходики на стене мерно отсчитывали секунды. Мужа давно нет, дочка с семьёй живёт далеко и приезжает редко. Осталась только Найда — молчаливая, понимающая, единственная, кто рядом.
Одевалась Валентина Петровна, как всегда, тепло: шерстяной свитер, плотная куртка, на голову — платок. Взяла палку, без неё уже не обойтись. Найда, повизгивая от нетерпения, кружила возле ног.
— Пошли, пошли, егоза, — сказала она, открывая дверь.
Город ещё спал. Только у соседки Нюрки Калининой горел свет. Валентина Петровна свернула к просёлочной дороге, что вела в лес. Найда бежала впереди, то и дело оглядываясь, будто проверяя — не отстала ли хозяйка.
Лес встретил их прохладой и запахом мокрой листвы. Осина уже позолотилась, берёзы стояли светлые, нарядные, а ели темнели, словно хмурые стражи. Старуха шла не торопясь, опираясь на палку. Найда носилась между деревьями, принюхивалась к следам, крутилась возле кустов.
— Только далеко не убегай, — крикнула ей Валентина Петровна.
Но собака, услышав, лишь коротко тявкнула и скрылась за кустами. Старуха шла дальше, думая о былом. Как муж, Сергей Иванович, любил ходить сюда по грибы. Возвращался с полными корзинами — и белых, и подберёзовиков. А она больше ягоды собирала — малину, чернику. Да теперь-то кому это нужно? Одна ведь осталась, и сил уже не тех.
Вдруг стало тревожно — Найды не слышно. Обычно она лает, когда что-то почует, а теперь — тишина.
— Найда! — позвала Валентина Петровна. — Найдушка, иди сюда!
Ответом было лишь шуршание листвы.
Сердце екнуло. Она пошла туда, где собака исчезла, раздвинула ветви и вышла на поляну. Пусто. Позвала ещё раз — безрезультатно. Шла дальше, зовя, не замечая, как тропа теряется под ногами, а деревья становятся всё гуще. И вдруг осознала: она не знает, где находится. Оглянулась — кругом лес, одинаковый, чужой.
— Господи… — прошептала она.
Постояла, пытаясь вспомнить, откуда пришла. Телефона у неё никогда не было — дочка предлагала, а она отмахивалась: зачем ей это, да и пользоваться не умеет. Теперь помощи не дождёшься. Пошла наугад, надеясь выбраться к дороге. Но чем дальше шла, тем больше путалась. Ноги ныли, дыхание сбивалось. Присела на поваленное дерево, вытерла лоб.
— Найдушка… — позвала уже без надежды.
И вдруг — шорох, лёгкий топот, и из-за деревьев выскочила Найда. Радостная, живая, хвост метёт воздух. Подбежала, лижет руки, словно извиняется.
— Вот ты где! — с облегчением выдохнула Валентина Петровна. — Ну всё, теперь домой. Веди!
Но Найда не тронулась с места. Старуха пошла сама, собака последовала за ней. Шли долго, а лес всё не кончался. Солнце поднялось, но лучей почти не видно — только холодный свет сквозь листву. Силы покидали Валентину Петровну. Ноги подгибались, кружилась голова.
— Заблудились мы, Найдушка, — прошептала она, прислоняясь к стволу. — Зачем же ты убежала, а я за тобой пошла? Надо было подождать тебя там, где видела в последний раз.
Найда тихо села рядом, уткнувшись мордой в её колени.
— Эх, стара я уже, — вздохнула Валентина Петровна. — Надо было дома сидеть, а не по лесам бродить.
Она поднялась, снова пошла, спотыкаясь и хватаясь за палку. Собака не отходила ни на шаг. Но лес становился всё мрачнее. Когда стемнело, Валентина Петровна поняла — дальше идти нельзя. Под большой елью нашла сухое место, опустилась на землю. Боль в спине и ногах пульсировала, холод пробирал до костей.
— Замёрзну, — прошептала она, обнимая Найду. — До утра не доживу, милая.
Найда легла вплотную к хозяйке, словно чувствуя вину за случившееся. Валентина Петровна обняла собаку, прижалась лицом к её тёплой шерсти. Собака не двигалась, только дышала ровно и глубоко, согревая старуху своим телом.
Ночь тянулась бесконечно. Холод пробирался сквозь одежду, суставы ныли, дыхание становилось всё тяжелее. Валентина Петровна засыпала урывками, просыпаясь от озноба. Найда лежала неподвижно, не отодвигаясь ни на сантиметр. Старуха то и дело гладила её по спине, шептала что-то ласковое, и собака отвечала лёгким движением головы, лизала руку, словно успокаивая.
— Хорошая ты, Найдушка, — тихо говорила Валентина Петровна. — Верная, но глупая. И я тоже старая дура, что за тобой пошла.
Издалека доносилось уханье совы, где-то шуршали зверьки в листве, но Найда не реагировала. Ни звука, ни движения — будто понимала, что сейчас главное не сторожить, а греть хозяйку.
Под утро старуха почти потеряла сознание. Сквозь дрему ей виделся дом, тёплая кухня, муж за столом с газетой в руках. Она открывала глаза — темнота. Закрывала — снова дом, запах свежего хлеба, родной голос.
Рассвет выдался серым, туманным, холодным. Валентина Петровна с трудом поднялась. Всё тело ломило, голова кружилась, губы пересохли. Найда встрепенулась, потянулась и взглянула на хозяйку.
— Пойдём, — выдохнула старуха. — Надо идти.
Каждый шаг давался с усилием, но она упорно шла вперёд, опираясь на палку. Найда то бежала впереди, то останавливалась, принюхивалась, выбирая путь. Хозяйка шла следом, не сомневаясь, что собака выведет её из леса.
Шли, кажется, часами. Сколько прошло времени — Валентина Петровна не знала. И вдруг Найда радостно залаяла, побежала вперёд, а потом её голос перемешался с человеческими криками. Старуха остановилась, не веря своим ушам.
— Сюда! — закричала она хрипло. — Люди, я здесь!
Голоса приблизились, сквозь деревья показались двое мужчин в ярких куртках с рациями.
— Нашли! — крикнул один. — Вот она!
Подбежали, поддержали под руки, помогли подняться.
— Живая, живая, — облегчённо сказал второй. — Слава Богу, успели.
Валентина Петровна расплакалась. Слёзы текли по измождённому, испачканному лицу, но остановить их она не могла.
— Я думала, не найдёте… — всхлипывала она. — Думала, конец мне. Всё из-за этой глупой собачонки, но… она меня спасла, грела всю ночь.
— Главное, что всё хорошо, — улыбнулся мужчина. — Вас полтора дня искали. Вся деревня на ушах. Нюрка Калинина первой забила тревогу — днём зашла к вам, а вы не открыли. Вечером опять пришла — тишина. Позвонила дочке, та сразу в полицию. С утра поисковики пошли по следу, а волонтёры уже ночью прочёсывали лес.
— Найда не отходила, — сказала Валентина Петровна, глядя на собаку. — Всю ночь рядом лежала, пока я не уснула.
Собака сидела рядом, тяжело дышала, высунув язык, но глаза её светились радостью.
Когда вывели к дороге, старуху усадили в «скорую». Врачи торопливо осматривали, укутывали в одеяла, мерили давление. Найду тоже разрешили взять в салон — она тут же улеглась у ног хозяйки, не сводя глаз.
В больнице Валентина Петровна провела пять дней. Отпаивали, растирали, лечили лёгкое обморожение пальцев ног. Через пять дней за ней приехала дочка. Дом встретил тишиной, знакомыми запахами и теплом.
— Мам, ну зачем ты одна пошла в лес? — с упрёком сказала дочка, обнимая её.
— Так Найду выгулять хотела, — виновато ответила старуха. — А она убежала, я за ней пошла и заплутала.
— Могла ведь погибнуть! — прошептала дочка, не сдержав слёз.
— Найда грела, — тихо повторила Валентина Петровна. — Всю ночь грела меня, милая моя.
Дочка погладила собаку, выглядывающую из-под кровати.
— Спасибо тебе, Найдушка, что не бросила маму. Но всё же наказать бы тебя стоило за то, что увела её в глушь.
Найда опустила морду, махнула хвостом, будто соглашаясь с упрёком.
Вечером Валентина Петровна сидела у окна, пила горячий чай. Дочка уехала домой, а Найда, свернувшись клубком, лежала у ног. Старуха гладила её по мягкой рыжей шерсти и шептала:
— Спасибо тебе, родная. Больше так не убегай, слышишь? Мне второго раза не пережить.
Собака подняла голову, посмотрела виновато, положила морду на колени хозяйке. За окном сгущались сумерки, ветер гнал по небу тучи. В доме было тихо и спокойно. Валентина Петровна слушала ровное дыхание Найды и думала о том, как тонка грань между жизнью и смертью, и как много значит простая верность. Собака тихо посапывала, а старуха гладила её, ощущая, как возвращается тепло, покой и уверенность в том, что теперь всё будет хорошо — они дома, и больше ничто не разлучит их.
